А воздуха в ее комнатах становилось все больше и больше. Пакет за пакетом отправлялись к своим адресатам, и чем меньше вещей оставалось, тем легче было у нее на душе. Вскоре она уже ходила по пустым комнатам с таким ощущением, что и сама она становится легче – точно воздушный шар, веселый воздушный шарик, который вот-вот поднимется в воздух…

– Чтобы отправиться на небо, – мрачно произнес Снифф. – Послушай-ка…

– Да не перебивай ты меня все время, – сказал Снусмумрик. – Похоже, ты еще слишком маленький для этой истории. Но я все равно расскажу до конца. Так вот. Постепенно все комнаты опустели, и у маминой тети осталась только кровать.

Это была огромная кровать с балдахином, и когда ее новые друзья приходили к ней в гости, они все рассаживались на этой кровати, а самые маленькие усаживались сверху на балдахин. Всем было очень весело, и единственное, что тетушку по-прежнему беспокоило, так это то, что она, вероятно, не успеет устроить грандиозный праздник, о котором мечтала.

По вечерам они обычно рассказывали друг другу страшные или забавные истории, и вот в один из вечеров…

– Знаю, знаю, – рассердился Снифф. – Ты такой же, как и Муми-тролль. Я знаю, что будет дальше. Она отдала и кровать, а потом улетела на небо и была очень довольна. И мне так же следовало бы отдать не только Седрика, но и все, что у меня есть, и лучше всего тоже умереть!..

– Ты просто осел, – сказал Снусмумрик. – Или даже хуже. Ты тот, кто способен испортить любую историю. Я хотел лишь сказать, что мамину тетю рассмешила одна из забавных историй и что она так сильно смеялась, что кость выскочила наружу и тетушка стала совершенно здоровой!

– Не может быть, – закричал Снифф, – бедная тетушка!

– Не понимаю, почему ты говоришь «бедная тетушка»? – спросил Снусмумрик.

– Ну как же, ведь она все отдала! – воскликнул Снифф. – И все зазря! Она же вовсе не умерла! Она потом забрала назад свои вещи?

Снусмумрик прикусил свою трубку и вскинул брови.

– Ты маленькая бестолковая зверушка, – сказал он. – Тетушка от всего этого получила огромное удовольствие. А потом устроила праздник. И построила дом для сирот. Она, конечно же, была уже слишком стара для подводного плавания, но вулкан она посмотрела. А затем отправилась на Амазонку. Это последнее, что мы о ней слышали.

– Подобные развлечения стоят немалых денег, – недоверчиво произнес практичный Снифф. – А ведь она все раздала…

– Все раздала? Неужели? – изумился Снусмумрик. – Если бы ты слушал повнимательней, ты бы помнил, что кровать с балдахином у нее осталась, а кровать эта, милый мой Сниффчик, была из чистого золота и вся битком набита бриллиантами…

Что касается Седрика, то из топазов Гафса сделала своей дочери сережки, а Седрику вместо глаз пришила черные пуговицы. Снифф подобрал его на улице под дождем. Лунный камень, к сожалению, смыло водой, и отыскать его так и не удалось. Но несмотря ни на что, Снифф по-прежнему любит Седрика, правда теперь уже бескорыстно. И это в каком-то смысле делает ему честь.

Один из хемулей стоял на крыше и разгребал снег. На хемуле были желтые шерстяные варежки, которые в конце концов намокли и стали ему мешать. Тогда он положил их на трубу, вздохнул и снова взялся за дело. Наконец он добрался до чердачного окошка.

– Ага, вот оно, – сказал он. – А внизу разлеглись эти сони. Все спят, спят и спят. Пока другие тут надрываются. И все ради того, чтобы наступило Рождество.

Он встал на окошко и тихонько потопал по нему, так как не помнил, открывается ли оно внутрь или наружу. Оно сразу же открылось внутрь, и хемуль, окутанный снежным облаком, свалился на кучу разного домашнего скарба, который муми-тролли снесли на чердак на хранение.

Хемуль был крайне раздосадован, он к тому же не очень хорошо помнил, куда он положил свои желтые варежки. А это были его любимые варежки.

Хемуль протопал вниз по лестнице, распахнул дверь и закричал сердитым голосом: «Скоро Рождество! Надоели вы мне со своим спаньем, Рождество может наступить в любую минуту!»

Семейство муми-троллей, как всегда, погрузилось в зимнюю спячку. Они спали уже не один месяц и собирались проспать до самой весны. Тихонько покачиваясь в ласковых объятиях сна, они плыли сквозь долгий, нескончаемый летний полдень. Вдруг что-то тревожное и холодное нарушило сладкий сон Муми-тролля. И кто-то стаскивал с него одеяло и кричал, что ему надоели и что наступает Рождество.

– Уже весна… – пробормотал Муми-тролль.

– Какая весна?! – взорвался хемуль. – Рождество, понимаешь, Рождество. А я ничего не сделал, ничего не приготовил, и они в это время еще посылают меня вас откапывать. Варежки, наверное, пропали. И все носятся как угорелые, и ничего не готово…

И хемуль протопал по лестнице и вылез через чердачное окошко.

– Мама, проснись, – испуганно зашептал Муми-тролль. – Случилось что-то ужасное. Они называют это Рождеством.

– Что ты имеешь в виду? – высунувшись из-под одеяла, спросила мама.

– Я точно не знаю, – ответил ее сын. – Но ничего не готово, и что-то пропало, и все носятся как угорелые. Может, опять наводнение.

Он осторожно потряс фрекен Снорк и прошептал:

– Ты не пугайся, но говорят, произошло что-то страшное.

– Спокойствие, – сказал папа. – Только спокойствие.

И он пошел и завел часы, остановившиеся еще в октябре.

Ступая по мокрым следам хемуля, они поднялись на чердак и выбрались на крышу дома.

Небо было синее, как обычно, а потому об извержении вулкана на этот раз не могло быть и речи. Но всю долину завалило мокрой ватой – и горы, и деревья, и реку, и всю крышу. И было очень холодно, даже холоднее, чем в апреле.

– Это и есть твое Рождество? – удивился папа. Он набрал полную лапу ваты и принялся ее разглядывать. – Интересно, – сказал он, – интересно, она выросла прямо из земли? Или свалилась с неба? Если она падает вся сразу, то это, должно быть, очень неприятно.

– Но папа, это же снег, – сказал Муми-тролль. – Я знаю, это снег, и он не падает сразу весь.

– Неужели? – изумился папа. – Но все равно это неприятно.

Мимо на финских санях проезжала тетушка хемуля с елкой.

– А, проснулись наконец-то, – сказала она, почти не глядя в их сторону. – Не забудьте про елку, пока не стемнело.

– Но зачем… – начал было Муми-папа.

– Мне сейчас не до вас, – бросила через плечо тетушка и укатила.

– Пока не стемнело, – прошептала фрекен Снорк. – Она сказала, пока не стемнело. Самое страшное произойдет вечером…

– По-видимому, для того чтобы избежать опасности, необходимо приготовить елку, – размышлял папа. – Ничего не понимаю…