Как приглашали к Рамакришне врача Рани и Матхур, так теперь и Чандра послала за местным целителем. Рамакришна потом рассказывал эту историю в характерном для него юмористическом ключе:

«И вот пришел целитель. Он зажег светильник, фитилек которого был освящен особыми заклинаниями, и дал мне понюхать его. Целитель сказал, что если в меня вселился злой дух, то теперь духу придется покинуть мое тело. Но ничего не произошло – лечение было впустую. Тогда ко мне привели медиума, который призвал себе на помощь духа и совершил поклонение ему. Дух принял и поклонение и подношение и остался доволен. Дух объявил медиуму: этот человек не одержим и ничем не болен. А потом устами медиума дух обратился ко мне и сказал: „Гадай, если ты желаешь стать божьим человеком, зачем ты жуешь столько бетеля? Разве ты не знаешь, что бетель усиливает похотливость?" Это была чистая правда, я любил жевать бетель. Но после слов духа перестал».

После нескольких месяцев жизни в Камарпукуре Рамакришна стал вести себя нормальней внешне. Чандра и Ра-мешвар вздохнули с облегчением и поздравили себя с его «излечением». На самом же деле говорить надо было о переходе Рамакришны на еще более высокий уровень реализации Бога, на котором он с большей уверенностью ощущал постоянное присутствие Кали. Теперь ему было просто незачем с такой страстью призывать ее.

Но от долгих часов медитации Рамакришна все равно не отказался и проводил большую часть времени на двух камар-пукурских площадках для кремации. Площадка, где сжигаются трупы, традиционно считается излюбленным местом Матери Кали, и уж в любом случае это место, даже в дневные часы избегаемое обыкновенными людьми, просто создано для медитаций как вечное напоминание о бренности жизни. Рамакришна захватывал с собой еду, чтобы сделать подношение местным духам и угостить часто забегавших туда шакалов. Если Рамакришна задерживался допоздна, Рамешвар, выкликая его имя, шел на поиски брата. Услыша, что его зовут, Рамакришна откликался:

– Иду, брат, иду. Только ты лучше не приближайся, а то духи могут навредить тебе.

В конце концов Чандра и Рамешвар пришли к заключению, что остается лишь одно: Рамакришну надо женить. Они рассудили, что, если он привыкнет к хорошей девушке и полюбит ее, у него пройдет эта одержимость видениями. А так придется думать о пропитании жены и детишек, и станет вовсе не до того…

Но принять решение оказалось легче, чем выполнить его. Чандра и Рамешвар были бедны, а семья жениха обязана нести часть свадебных расходов. Мало того, расходы будут нешуточными, поскольку нужна девушка на пороге половой зрелости. Живи Рамакришна жизнью обычного подрастающего индуса, он был бы давным-давно женат, его бы женили совсем еще юным на девочке лет девяти – десяти. Собственно, до самого недавнего времени то, что индусы называли свадьбой, было, по существу, помолвкой. Теперь жена Рамакришны уже вступила бы в период зрелости и стала помощницей в доме свекрови. Раз все получилось не так, то в этих обстоятельствах, по мнению Чандры, требовалась девушка постарше, пусть даже это обойдется и дороже, чтобы брак мог быть осуществлен как можно скорее.

Хотя Рамакришне никто ничего не говорил, он достаточно быстро догадался о планах матери и брата. К их изумлению, он не стал противиться, даже казалось, что мысль о женитьбе забавляет и радует его. Во всяком случае, он с детским удовольствием обсуждал детали свадебной церемонии.

Однако невесту все не удавалось найти. Отцы немногих девушек на выданье требовали денег, которых у Чандры с Рамешваром не было. В конце концов, когда они уже отчаялись найти невесту, Рамакришна – будто полагая, что достаточно поиграл с ними, – вошел в экстатическое состояние и объявил семье:

– Вам надо обратиться к Раму Мукхопадхяйе из деревни Джайрамбати. Судьба соломинкой пометила мою невесту.

Это выражение – соломинкой пометила – связано со старинным деревенским обычаем. Если крестьянин выращивал особенно привлекательный плод, который по созревании собирался поднести Богу, он обвязывал его соломинкой, чтобы случайно плод не сорвали и не отнесли на продажу.

Когда Чандра с Рамешваром стали наводить справки насчет Джайрамбати, то узнали, что у некоего Рама Мукхо-падхяйи есть единственная дочь. Звали ее Сарадамани, и было ей всего пять лет. Чандру привел в уныние возраст девочки, но что еще оставалось? К тому же выбор Рамакришны вполне мог оказаться подсказанным свыше, учитывая, каким образом он нашел себе невесту. Итак, сговорились о свадьбе и заплатили деньги – триста рупий. В мае 1859 года жених, которому исполнился двадцать один год, в сопровождении Рамешвара отправился в Джайрамбати, где и был совершен брачный обряд.

Тревоги Чандры несколько поутихли, хотя она попала в тягостное для себя положение. Дело в том, что, желая сократить расходы на свадьбу, украшения, которые полагается дарить невесте, Чандра взяла на время у своих старинных друзей, женщин из семьи Дхармадаса Лахи, того самого Дхармадаса, богатого землевладельца, который когда-то оплатил расходы по совершению обряда анна-прасанна для младенца Гададхара. Как бы там ни было, но украшения надо было вернуть. Чандре духу не хватало отнять их у маленькой Сарады, которой очень понравилось играть с этими вещицами. Рамакришна сам снял с Сарады украшения, когда малышка спала, и так ловко, что не разбудил ее. Украшения сразу отослали в дом Дхармадаса. Проснувшись, Сарада потребовала свои блестящие игрушки. Чандра взяла ее на руки и стала утешать, обещая, что Рамакришна со временем купит ей новые, еще лучше этих. Ребенок быстро успокоился, но дядя Сарады был оскорблен произошедшим и немедленно забрал Сараду в Джайрамбати. Чандра чувствовала себя униженной, а Рамакришна только посмеялся и сказал:

– Пусть что хотят, то и делают, все равно они уже не могут расторгнуть брак!

Год и семь месяцев провел Рамакришна в Камарпукуре. Чандра изо всех сил старалась уговорить его остаться в деревне, но он рвался в Дакшинешвар, в особенности потому, что чувствовал себя в состоянии возобновить совершение почитании в храме Кали. К тому же он знал, в какой бедности живут мать с братом, и не хотел обременять их собой. Оказавшись опять в Дакшинешваре, он смог бы посылать в деревню деньги.

Рамакришна и Сарада видались в это время. Рамакришна отправился за ней в Джайрамбати, и они вместе вторично вернулись в Камарпукур – так полагается по традиции индусского бракосочетания. А вскорости Рамакришна уехал в Калькутту. Заканчивался 1860 год.

Сарадананда в своей книге предвосхищает вопрос: зачем было Рамакришне жениться, если он готовил себя к монашеской жизни?

Речи нет, пишет Сарадананда, о том, что Рамакришну заставила жениться семья. Каждый, кто дочитал повествование до этого момента, уже понял, что никто не мог вынудить Рамакришну действовать против его воли – или, точнее, против того, что Рамакришна считал волей Божественной Матери. Совершенно очевидно, что женился он по своему желанию, тем более что сам выбрал невесту.

Отбросив еще ряд возможных причин, Сарадананда приходит к заключению, что женился Рамакришна с целью дать миру идеал. Индусский брак деградировал к тому времени. Жена превратилась в простую служанку мужа. Да и удобно: когда бы ни возникло плотское желание, она всегда под рукой! Рамакришна же во многих отношениях стал воспитателем своей жены и наблюдал за ее развитием, как отец. Нельзя даже сказать, что он относился к ней как к равной – он поклонялся жене как олицетворению Матери. Если бы Рамакришна остался холостым, его ученики могли бы говорить: ему легко рассуждать о воздержании, он никогда не знал соблазнов плоти. Но Рамакришна, как мы увидим позже, соблюдал строгое воздержание, живя в тесной близости с юной – и в те времена очень красивой – женщиной. При этом Рамакришна отнюдь не намеревался предложить всем и каждому идеал бесплотного брака, он не намеревался положить конец продолжению рода человеческого.