— Не надо так на меня смотреть! — бросил Гай, бросая собаку на заднее сиденье.

Я не смотрела, я осуждала молча и глядя в сторону на людей, повылазевавших из теплых квартир новогодним поздним утром — лица были хмурыми, хотя пару человек, просто так проходивших мимо подъезда, поздравили нас с Новым годом первыми.

Я пристегнулась раньше водителя, отметив для себя, что чувствую себя в чужой машине, как дома. Не привыкай, не забывай, что ты в гостях. Затяжных, но и только.

— Ты машину водишь? — спросил Гай через пару минут как-то слишком уж небрежно.

— Нет, нет, нет… — испугалась я непонятно чего, поэтому отнекивалась так судорожно.

— Ты чего? — повернул он ко мне голову на следующие пару секунд.

— Не знаю… — вспыхнула я и сообразила, пусть и с опозданием, стащить с высушенных волос шапку.

Она приземлилась на мои колени чуть раньше Юпи. На этот раз Гай не потребовал вернуть собаку на заднее сиденье.

— Просто если ты вдруг чувствуешь себя уставшим, поехали обратно…

— Я не за этим спросил, — улыбки на губах не появилось. — Просто… Ну… Не планируешь получать права?

— Не планировала. А надо? — не уловила я его мысли.

— Лучше не надо… Не сейчас. Не пока ты со мной…

— Я не попрошу у тебя машину, не бойся, — попыталась я рассмеяться, но почему-то у меня это сделать не получилось.

— Не в этом дело… — Гай смотрел на дорогу, не на меня, и в этот момент держался за руль обеими руками. Будто нарочно вцепился. — Просто у меня жена разбилась… На машине. На моей…

Он сделал паузу, небольшую. Даже будь она длинной, я все равно побоялась бы вставить в нее запоздалое соболезнование.

— В общем… Первая реакция отца была обвинить меня в… Разгильдяйстве. Она и полгода не водила. Отец сказал, что у нее не должно было быть ключей. Я должен был их прятать, что ли?

Я снова промолчала. Я же не должна все это комментировать, ведь нет? Кусала язык в ужасе, что с него случайно все равно может сорваться какая-то глупость. Типа просьбы больше ничего мне не рассказывать.

— Это случилось тридцатого декабря в сумерки. Им с тещей приспичило докупить какие-то подарки… Сказали, что обе мгновенно умерли, не мучились ни минуты… Свидетели сказали… Я в тот вечер просто вынес елку на помойку вместе с игрушками. Больше елки у меня в доме никогда не было. И… Тот Новый год я встретил один. Я тебе сказал, кажется, что это не очень приятное чувство быть одному в Новый год…

— Сказал… — наконец сказала я. — Я могу тебе ничего не дарить, если… Ну, если и подарки…

— Не дари. Не в этот Новый год. Это уже слишком много для меня. Не надо…

— Гай, не надо… Не надо больше ничего говорить.

— А я все сказал. Больше уже нечего добавлять.

— И не надо… Гай, пожалуйста…

— Полина, я уже замолчал. Я просто спросил. Если бы ты водила машину… Ну… Я бы нервничал и… Тогда лучше не надо было б начинать…

— Я не вожу и не собираюсь… У меня денег на машину нет. И… Может, тебе действительно не надо ничего со мной начинать? В этом году… Ну, достаточно елки и… Ну, не знаю… — я точно пылала, но снять куртку не могла, на мне сидела собака.

Ей на моих коленях сиделось просто замечательно. Ей единственной было тут хорошо.

— Я принял решение, и я не отступаюсь от своего слова. Ну… Я не вижу пока никаких веских причин не попробовать пожить с тобой. Если они есть у тебя, я пойму…

— Нет… — наглаживала я собаку так ожесточенно, точно хотела превратить жесткую щетину в мягкий пушок.

Прямо как у Гая на подбородке — она мягкая, борода его. И отрастил он ее явно, чтобы хоть как-то отличаться от мальчика на свадебных фотографиях.

— Извини, что вывалил на тебя это все. Просто хотелось быть честным…

— Спасибо… Гай, люди не обязаны рассказывать о том, что было до них. Это даже хорошо, когда не знаешь ничего о бывших…

— Но ты сказала…

— Я намекнула. И я не была замужем, так что не было ничего серьезного. Ни с кем.

— Это так важно носить кольцо, чтобы чувствовать себя окольцованным? Или это просто дань моде?

— Требование общества, нет? Разве нет? — переспросила, расценив его молчание в качестве предложения продолжить выдавать собственные варианты.

— Нет, — говорил Гай, не смотря на меня. — Просто… Не знаю. Она хотела платье. Честно, так и сказала. Она просто еще в школе увлеклась моделированием. Потом сшила подруге свадебное платье и долго переживала, что не смогла убедить ее воплотить в жизнь другой вариант. Ну, если у человека есть мечта, у творческого человека… Так что… Вы в чем-то похожи.

— То есть, — я наконец сумела рассмеяться, нервно. Пусть даже так, но держать эмоции за зубами больше не могла. — Если я намекну, что хочу попробовать сделать обручальное кольцо, то?

— Просто не намекай…

— Не буду. Спасибо за предупреждение… — больше я не смеялась, а собаку просто вмяла себе в колени, словно тесто.

— Мы в магазин пойдем вместе или по одному?

— В плане? — снова не поняла я, о чем он говорит.

— Если ты не хочешь оставлять собаку в машине одну, то я могу сходить первым, но если я что-то забуду, докупать пойдешь уже ты.

— Почему ты должен что-то забыть?

— Потому что я не хожу в магазины и понятия не имею, что ты можешь приготовить. И что есть у родителей дома тоже не знаю.

— Я по магазинам тоже не хожу… И не готовлю. Так что наш ужин в любом случае будет экспериментом. Но у меня есть подсказка — звонок подруге…

— Ты сама напросилась.

Не сама — подумала, глядя на его высокую фигуру, быстро удаляющуюся от машины по направлению к магазину. Ты меня пригласил, а я сопротивлялась до последнего, предлагая всего лишь услуги собачьей няньки.

— Тебе хорошо со мной сидится? — заглянула я в ревнивые собачьи глаза.

В ответ получила виляние хвостиком. Целоваться Юпи не полезла. Не заслужила, видать. Или пахла Гаем, а этот запах собачке не нравился. В силу своих причин, наверное. Веских…

— Ты о своем стороже не забыл? — спросила я, когда Гай вернулся всего с тремя пакетами.

— Я забыл о тебе. Вернее, пожалел… Для тебя только стейк и капуста, квашеная, потушить…

— А… Отмазка, что я такое не ем, не принимается?

— Поздно, нужно было раньше говорить, — Гай пристегнулся и завел машину.

— Первого января такое не ем. Мы не в Чехии…

Я зря это сказала — Гай, секунду назад улыбающийся, пусть и издевательски, заметно помрачнел.