того, чтобы возражать, сделал бы морду погорестней. А то на героя гражданской войны, ровесника, этих торговок, ты совсем не похож. А мы сейчас с тобой, не абы как, а пропитание пойдем добывать, – еще раз оглядел Витька Василия, – руку постоянно качай, вроде как болит.

– Она и так ноет, мочи нет.

– Это хорошо, пока терпи. Потом сбегаешь, отольешь, – пошутил Витька, – остальные здесь нас ждут.

– Мы чего, мы подождем. Тем более, мы не такие специалисты, как вы, – за двоих ответил Сашка.

– Еще один умный. Иди вместо меня.

– Виктор Валерьевич, избавь ты меня от таких чудес, – перекрестился Сашка,– я жрать, так хочу, что на тебя как икону, молиться готов, твердо веруя в твои таланты.

– Ага, как на дело, так в кусты, – довольно хмыкнул Витька, – смотрите, как надо. Калека, за мной!

– Здравствуйте, милые женщины, – поздоровался он, с бабками, сидящими на скамейке.

– Здравствуйте, – эхом, повторил за ним старшина.

– И вам не хворать, – отозвалась одна из торговок, – с рукой-то чего?

– Да это…,– старшина, наморщив лоб, призвал напрячься свою смекалку.

– Не морщи лобок, он не для того, – тихо сказал Витька, у которого со смекалкой все было в порядке, – я сам.

– Танк в болоте утоп. Учения у нас ночные были, – начал он навскидку, голосом утопающего, – Да так быстро утоп, что командира не успели вытащить.

При этих словах старшина, дернул, его сзади.

– То есть, не совсем не успели. Мы выскочили, а ему круг спасательный бросили…

Васька опять его дернул.

– Танк – то у нас водоплавающим считается, а тут вот утоп, видно пробку забыли закрутить. Долго тащили, но вытащили командира. Разве такого командира не вытащишь? – Витька, кивнул на старшину, – вот только ключицу сломал. А ротный у нас – зверюга, как только земля таких носит. Пока, говорит, танк не вытащите, в части не появляйтесь. Мы всю неделю копали, не ели, не спали. Вот болото у вас там знаете? – Витька неопределенно махнул в бок.

– А как же? Мы туда за ягодами ходим, – подтвердила ближняя.

– Осушили мы его, больше не ходите. Осушили, но танк вырыли. Вот только солярка закончилась.

–А машину заправить надо? Надо. А самим поесть? Ведь дорогие бабушки, вот сидите вы здесь, потому что мы вас охраняем, как говорится, от внешних и внутренних.

А как охранять, когда мы от голода шатаемся?

48

Жуков, как сказал, – не хочешь кормить свою армию, будешь кормить другую, – Витька не знал, кто точно, это изрек, но

прикинул, что вспомнить маршала Победы, самое время. Потом обратился к Василию, – ты, как, товарищ командир, без еды, еще терпишь?

Старшина, во все время этого разговора, не отрывавший взгляда от корзин, стоящих у ног женщин, отрицательно качнул головой.

– Да, похоже, совсем дошел, командир. Сознание бы опять не потерял. Два раза уже терял от голода и боли.

Василий, как репетировали, старательно побаюкал руку, и словно от боли, скрежетнул зубами.

Выступление Витьки, было оценено, на должном уровне со всеми вытекающими.

– Бедненькие, – со вздохом участия, наклонилась одна к своей сумке. Достала оттуда трех вяленых лещей и протянула их старшине.

– Так у нас заплатить нечем, – через стиснутые от «боли» зубы, сказал тот.

– Да еще чего? Какие деньги? Мы что не люди? Вон, как вы бедненькие настрадались.

–А я вам, вот, картошечки горячей, – засуетилась возле своей сумки другая.

– Спасители вы наши, покупателей вам очередь, – приняв кулек с картошкой, Витька даже попытался выдавить слезу, – сейчас командира покормлю и в больницу. Спасибо!

Он потащил от скамейки старшину, который, как болванчик, качал в поклоне головой, прижимая здоровую руку к сердцу.

– Давай, давай, беги быстро, но недолго. А то вдруг интоксикация начнется, ввернул он медицинский термин, услышанный им в вытрезвителе.

– Чего начнется?

– Это, что-то вроде триппера, только у нарколога, – смеясь, пояснил Витька.

Проходя мимо, томящихся в ожидании приятелей, он кивнул им головой, приглашая следовать за ними. Расположились на ступеньках перрона, подальше от любопытных глаз.

«Добытчик» разложил на газете картошку, сверху добавил трех лещей.

– Налетайте, бедолаги, – пригласил он к трапезе друзей.

Через пару минут, пустая газета, да блестевшие вокруг чешуйки от лещей, напоминали о еде.

– Ну, вы и проглоты, – заключил Витька, закуривая, – что бы вы без меня делали. Герой – танкист, ни бе, ни мэ, надо сразу было портянкой рот завязать, толку все равно никакого.

– А зачем мне говорить, когда рядом такое помело? – ответил старшина.

– Так ты же вроде в пехоте служил? – спросил его Сашка.

– Этот сказочник не то, что в танкисты, в космонавты запишет, – кивнул на Витьку, Василий.

– Это присутствует, – согласился тот, – Давайте думать, как в поезд попасть?

– Берем Ваську на руки и вперед, – предложил Сергей.

– Ему надо для убедительности, пару раз бы по морде съездить, – внес свою лепту Сашка.

– Предложение дельное, – согласился Витька, – давай-ка полководец, встань поудобней, да вон хоть о Серегу обопрись. Возьму грех на душу, – он сжал кулак, и сделал вид, что примеривается, как бы половчее заехать Василию.

– Ага, счас, раскатали губенки, – отодвинулся старшина подальше от Витьки, – хотите, несите, это потерплю. А морду, лучше Сашки набить, двое раненых всегда лучше, чем один.

– Не у меня так натурально не будет, – не согласился тот.

– К высокому перрону прибывает поезд на Краснодар, – возвестил вокзальный репродуктор, прервав прения,– стоянка поезда две минуты.

– Разобрались, как задумали, – отдал команду Витька, – старшину берем под рученьки, и тащим к дверям вагона. А ты, фельдмаршал стони. Стон у тебя должен быть протяжный, как песня, но сам помалкивай.

49

– Как это? Стонать и молчать?

– Началось, закакал. Правильно говорят: куда солдата не целуй, везде жопа. А уж если старшина, так тут вообще со всех сторон, одни жесты.

– Не, Васька, ты совсем припух. Ты же раненный, а не мертвый. Ногами – то хоть перебирай, мы чего тебя нести должны? Детство что – ли вспомнил? Соски не надо? – сказал Сашка, подтягивая руку старшины у себя на плече. Сергей, крепко взял его за ремень.

– Ничего, сойдет. Пошли, – разрешил Витька движение к вагону.

Перед проводницей общего вагона Москва-Краснодар, стояло четверо небритых, в грязной, мятой форме солдат. Двое из них, поддерживали третьего, который, видимо, самостоятельно передвигаться не мог. Левая его рука, была подвешена на ремне, правая лежала на плече товарища.

– Ой, родненькие! Случилось-то чего? – всплеснула она руками.

– Положить его надо, покой ему требуется, – сказал стоящий за «раненым». Проводница, все время сочувственно охая, помогла провести старшину в вагон, и показала им свободное купе.

– От высокого перрона, отправляется поезд Москва – Краснодар, – попрощался с