Он, должно быть, изрядно повеселился, обдумывая мистификацию.

– Возможно, – согласилась Антония. – Если это так и есть, он наверняка был виновником смерти многих звезд. Это был серийный убийца из Голливуда, и никто об этом не догадывался.

– Да, этого нельзя исключать. Возможно, он сделал из шоу-бизнеса свой загон для охоты… Он наверняка считал, что актеры – единственно достойная для него дичь. Скольких он убил? Этого мы никогда не узнаем.

– Может, и узнаем, – ответила Антония. – Возможно, ответ спрятан в контейнерах. И именно это Уэст послал нас искать. Представь себе на секунду, что Рекс вел дневник или снимал свои убийства на камеру! Многие психопаты коллекционируют свои трофеи. Наверняка эти доказательства дожидаются нас среди обломков! И именно их мы должны вытащить на свет божий. Вот будет смешно, если мы обнаружим, что Рекс убил Мэрилин Монро!

– Да успокойся ты, истеричка несчастная! – пробурчала Сара. – Рекс умер двадцать пять лет назад, Мэрилин покончила с собой шесть месяцев назад. Подумай немного головой! У меня нет настроения шутить. Мне бы хотелось понять, на что я подписалась, пока типы из ФБР не заявились, чтобы надеть на меня наручники.

Для подстраховки она позвонила шерифу Каллагеру, чтобы узнать, как движется расследование. Толстяк ответил, что они склоняются к версии мотоциклистов, и повесил трубку. Очевидно, расследование смерти бывшего каскадера не являлось первостепенно важным.

По дороге в Венецию Сара заметила, что за ней следят. Зеленый «понтиак» намертво к ней приклеился. Сначала она испытала укол страха где-то в области затылка и чуть не расплющила педаль газа, но потом поняла, что этому человеку не составит труда разыскать ее. Проще было решить все сейчас, среди бела дня, в толпе народа. Она перестроилась и съехала на парковку, наполовину забитую разноцветными машинами с досками для серфинга на крышах. «Бич бойз» пели «Калифорния герлз», тут с ней не могло произойти ничего плохого. Выключив мотор, она вышла из машины и прислонилась спиной к дверце, наблюдая за приближением автомобиля своего преследователя. «Понтиак» нерешительно притормозил, собираясь было проехать мимо площадки, но все-таки свернул на парковку, остановившись в десяти метрах от Сары. Наконец у нее появилась возможность рассмотреть водителя – крупный, высокий, лысый, с перебитым носом профессионального боксера и огромными усами, скрывающими рот. На голом черепе сияли солнечные блики. Неловко улыбаясь, он преодолел несколько метров, отделявших его от Сары.

– Меня зовут Матиас Грегори Микофски, – представился он. – Я преподаю антропологию в Беркли. Точнее, преподавал, пока мне не пришлось бросить это занятие, чтобы посвятить себя более личным исследованиям. Мне очень жаль, что я напугал вас. Глупо было вас преследовать, но я просто не решался подойти к вам, боялся, что вы примете меня за сумасшедшего.

Сара не знала, что и думать об этом типе. На самом деле он не слишком был похож на университетского преподавателя – проще было представить себе, как эта горилла сидит за рулем грузовика в кабине, обклеенной фотографиями голых девиц, одной рукой держа руль, а второй одну за другой открывая банки с пивом.

– Один телефонный звонок, и вы сами сможете убедиться, – обиженно произнес он, догадавшись о ее сомнениях. – Посмотрите, вот мой пропуск в университет. – Он открыл бумажник, но Сара лишь рассеянно взглянула в его сторону – подделать такой документ ничего не стоит. – Я хорошо знал Джастина Делакура. Мы общались с ним до самого… до того дня, когда его убили. Гвеннола Маэль тоже меня знает. Именно Джастин рассказал мне о вас. Он позвонил мне сразу после того, как вы отказались купить шпагу.

– А, все понятно, – вздохнула Сара. – Вы член Общества жертв Рекса Фейниса.

Микофски горько улыбнулся.

– Я бы сказал, что я скорее президент Общества врагов Рекса Фейниса, – глухо поправил он. – Не стоит принимать меня за идиота, я приехал предупредить, что вы в опасности.

– Меня убьют, как Джастина?

– Нет, хуже. Вас будут использовать, манипулировать вами. И именно это уже происходит. Адриан Уэст – недоумок, который играет с огнем. Он не отдает себе отчета в том, что начнется, если открыть контейнеры.

– Гвен говорила мне что-то в этом духе, рассказывала о дьяволах, демонах, существах, явившихся из ада. Ее слова меня не слишком убедили.

– Гвен расстроена. За последние годы ее состояние ухудшилось. Кризисы случаются все чаще и чаще. В ее бреде есть доля истины, однако в том, что касается природы Рекса, она ошибается. Существо, которое мы упорно продолжаем называть Фейнисом, не имеет ничего общего с миром демонов. Он не приспешник Сатаны, не падший ангел, вышедший из геенны огненной. Это кое-что другое. Нечто вроде существа…

– Вы хотите сказать – душевнобольной, убийца?

Микофски провел правой рукой по голому черепу, покрасневшему на солнце. Казалось, ему не по себе.

– Сейчас я попробую вам объяснить, с чем Вы столкнетесь, – понизив голос, произнес он. – Причиной всему стало кино. Кинематограф производит фильмы, которые смотрят сотни миллионов зрителей. Персонажи, там фигурирующие, становятся объектами страстного поклонения. Ими восхищаются, им поклоняются, как богам. Толпы ломятся в темные залы, чтобы пасть ниц перед этими новомодными божествами так же, как древние египтяне ходили в храмы, чтобы пасть ниц перед изображениями Ра или Осириса. Сегодня мы поклоняемся не богу, а звездам. Карикатурам на божественное. Все это обожание в конце концов породило мощный напор энергии. Электростатический напор, который возможно измерить, – он такой же сильный, как молния.

Сара отступила на шаг. Она прекрасно понимала, что за этим последует. Микофски оказался гуру секты чокнутых, которые во множестве развелись в Калифорнии. Она искала способ закруглить разговор, не спровоцировав при этом взрыв ярости толстяка, чья грузная фигура внушала опасения и призывала к осторожности.

– Подумайте! – припечатал бывший преподаватель. – Чем публика восхищается больше всего? А?

– Ну… актерами, – промямлила Сара. – Вы сами только что это сказали.

– А вот и нет! – пророкотал ее собеседник. – Вы ошибаетесь. Зрители никогда не видели актеров из плоти и крови. Их благоговение относится прежде всего к образам этих актеров… Образам, отпечатанным на пленке. Образам из желатина. С течением времени персонажи, которые движутся на экранах всего мира, становятся более живыми, чем люди, которые их играют. Они превращаются в магические иконы, каждую минуту вбирают в себя любовь очарованной толпы, насыщаются ею, раздуваются от нее. Таким образом они подпитываются, словно электричеством.

– К чему вы клоните? – оборвала его Сара.

Микофски задыхался. Полбу его ползли крупные капли пота.

– А к тому! – прорычал он. – Раздувшись от энергии, некоторые образы, более любимые, чем другие, отделились от пленки. В конце концов они ожили. Энергия может все. Она разрушает, но она же дает жизнь, создает новые существа…