интересно. Она попыталась сплюнуть ещё раз, но, видимо, было уже нечем. Этот малозначащий для современной медицины симптом в очередной раз послужил блестящим доказательством моей теории, что голова — орган не безразмерный, много в неё не засунешь. Она, не меняя позы, повернулась ко мне лицом. Возможно, эротика, возможно, извращение. Оставаться в кресле или необходимо встать?

Сколько раз говорил себе: не стоит смотреть на женщину, которая рожает, которую подстригают, и которую выворачивают наизнанку собственные грехи.

— Ну, как вам мой зад? Мне ещё не нужен пластический хирург, или уже пришло время к нему заглянуть? Может быть, вам доставит удовольствие, если я немного повернусь, или для большего вашего удовольствия приподниму его… ой, извините.

— Наука двигается вперёд быстрыми, почти семимильными шагами, косметология, я полагаю, не отстаёт. Так что помирать будете с красивым задом.

Ей снова стало дурно, возникла закономерная тягучая пауза. Сама виновата, если встала, так стой и не болтай лишнего и не задавай глупых вопросов, в противном случае от ответов может и стошнить.

Женщина всегда остается существом таинственным и загадочным. Только что, у меня на глазах, чуть мозгов едва не лишилась, но заднее место у неё всегда на переднем плане.

Удивляться женщине — всё равно, что удивляться погоде.

Погода — она погода и есть.

Она встала, привычным движением быстро разобралась с чулками и юбкой, подошла к зеркалу и таким же привычным движением подкрасила губы. Только потом наступила очередь всего остального.

— Простите меня.

— Бог простит, и в моей жизни было много чудес. Не смею вам об этом рассказывать, иначе вы не будете со мной раскованы и откровенны, и не смею вас больше задерживать. Постарайтесь продержаться хотя бы месяц.

Она ушла, но маленькая заноза осталась. Это как акт без презерватива: будешь доставать, всё одно за что-нибудь зацепишься.

Она ушла, и постепенно приём превратился в чтение газеты в переполненной электричке.

Можете расслабиться. Двери закрываются.

Люди уходят

Будьте взаимовежливы! Двери отрываются.

Люди воют только от хорошей жизни, от плохой скулят.

— Это снова я. Сегодня у меня эпизодическая память, и меня очень раздражает её пятнистый характер. Меня раздражает всё. Можете гордиться, вы на первом месте. Весь пьедестал почета заполнен только вами. У вас все три призовых места и еще несколько утешительных наград.

— Не кричите, мы не в бункере у Адольфа Гитлера. Слышимость в кабинете очень хорошая. Сегодня одну рвало, прямо здесь, в этом углу, вторая рыдала, как при потере миллиона в твердой валюте, а вы изволите кричать, как будто ваша дочь от меня беременна, а я категорически отказываюсь брать её в жены. Будьте так любезны, говорите потише.

— Не смейте со мной разговаривать подобным тоном!

— Если вы человек верующий и считаете, что ваша вера в глотке, кричите на здоровье, а я вам не советник, не наставник и не духовник. Будем считать, что вы проходили мимо, и я здесь оказался по недоразумению.

Отрылась дверь. Интересная, хорошо одетая женщина сразу же посмотрела на меня. Я сумел по достоинству это оценить. Видимо, есть определенное количество весьма смышленых мозговых клеток в этой умело накрашенной и хорошо причёсанной головке. Мне понравился цвет ее волос, но я, наверное, никогда не захотел бы их ласкать.

— Извините, доктор, у нас с котиком будет возможность, именно сегодня попасть к вам на прием? Поверьте, нам именно сегодня, именно сейчас, очень нужна ваша помощь, — сладко промурлыкала она.

— Я более чем уверен, что именно вы и именно сегодня, и ни минутой позже, получите желаемое, но, к моему великому сожалению, придётся немного подождать. Я почти уже закончил. Необходимо внести в амбулаторную карту буквально несколько фраз.

Моего пациента буквально взорвало.

— Женщина, будьте так любезны, убедительно прошу вас, подождите, пожалуйста, в коридоре, у меня еще осталось огромное количество невысказанных фраз и незаданных вопросов. Что за манера врываться без приглашения в кабинет и задавать совершенно неуместные вопросы! Здесь сейчас нахожусь я, и сейчас мое время!

Дверь захлопнулась.

— Ну вот. Нехорошо получилось. Обидели мою пациентку. Не дали даже в вкратце сформулировать её просьбу. Она, между прочим, может оказаться матерью двоих, а то и троих совершенно замечательных детей, любящей и верной женой и хорошей хозяйкой вдобавок ко всему.

— Извините, в последнее время у меня совсем не заладилось, а сегодня с утра настроение совершенно нецензурное. Я обидел её по немощи своей, по мысли, порождающей глупость. Разучился смотреть вперёд всего на несколько минут, раньше просчитывал на годы.

— Бывает, — сказал я.

— Старость возможно подправить, маразм нет, — едва слышно прошептал он.

— И вы не обижайтесь. Возможно, я ошибся, и она совершенно обыкновенная, заурядная женщина, с ворохом грехов и сомнений. Хотя она показалась мне довольно привлекательной.

— На будущее не посмотришь, а к прошлому я уже давно повернулся задницей.

Я промолчал.

— В любом случае она мне не интересна.

— Я вас понимаю. Давайте лучше обсудим ваши проблемы.

— Хорошо, попробуем. За иной болезнью нужно долго в очереди стоять, я свою получил нежданно-негаданно, как подарок без указания причины.

— Мы ее действительно не знаем. Болеть — не прибаливать.

Остаётся только думать, видеть, понимать и страдать.

— Я думаю, у неё ничего страшного нет. Вы ей поможете.

— Вы о ком?

— О женщине за дверью. У меня в своё время были такие. Я их помню. Вы знаете, чем люди отличаются от людей?

— Нет.

— Люди добро помнят.

Страсти улеглись. Мы спокойно говорили на очень болезненную тему около десяти минут. Его сердце по-прежнему стучало без остановки, хотя иногда возникали перебои, мимика лица увядала, и пришло время не интересоваться, а крепко задумываться. Потом он ушёл. Человек, теряющий память, всё равно остаётся человеком. Мне было жалко, что он ушел, мне было грустно, что он уходит, потому что я догадывался, каким он может прийти.

Тяжко признавать свои грехи, тяжко видеть их собственными глазами. Уход за больными, старыми и немощными — это они и есть, наши грехи. Приходите и смотрите на них.

Будущего быть не может, это глобальные процессы целого мира, будущее может быть только у каждого, а какое оно, этого нам точно не дано знать.

К сожалению, двери закрываются.

Люди входят

Будьте предельно внимательны! Двери открываются.

И вновь показалось маленькое смазливенькое личико с разноцветными глазами одним зеленым, другим тёмно-синим.

— Доктор, это снова мы, вы позволите?

— Будьте так любезны, проходите, чувствуйте себя как на приёме у врача-невролога. Только мы — это кто? Вы