Дети, кроме стоявшего с пренебрежительным видом Десфорда, загалдели, наперебой рассказывая о своих пони. Леди Патни осуждающе глядела на них — дети ее легко предали. Она потерпела поражение и даже хотела обидеть, но передумала, потому что на нее никто не обращал внимания. Повторив еще раз, что накормит детей конфетами после их прогулки, она гордо удалилась в свою комнату, где предалась долгому сну.

Никто из детей не кинулся ей вслед, даже не обернулся. Граф, увидев это, впервые подумал, что не ошибся, на-няв Анну. Правда, мысль о молочнице Матильде испортила его триумф. Он был слишком молод. И служанка, в которую он влюбился со всем пылом юности, не отвечала ему взаимностью. У нее хватило ума не замечать его ухаживаний. Он же делал все, что полагается делать влюбленному юнцу: слонялся по дому с отсутствующим видом, доводя этим родителей до безумия, сутками ничего не ел и изливал свое горе в стихах, к слову, совершенно отвратительных. «Да, я был молод, — думал граф. — Если бы не длинный язык Сары, об этом никто бы не узнал. Но какова Тракстон! Помнит о том, что я сам почти забыл». Анна натянула перчатки.

— Я очень люблю кататься, — сказала она внимательно слушавшим ее детям. — Свою первую лошадь я назвала Конфеткой. Потом, правда, ее пришлось переименовать, потому что она оказалась жеребцом.

Элизабет захихикала:

— Вы что, не знали об этом?

— Мне тогда было всего пять лет. Селена наморщила лоб:

— А чем отличается конь от лошади?

— Хороший вопрос… Анна посмотрела на графа.

Грейли почувствовал подвох и насторожился.

— Почему бы тебе не спросить об этом графа Грейли, милая? Он все знает о лошадях.

Селена послушно обратила на графа взор своих больших голубых глаз (Грейли напрягся: «Что бы ей ответить?»), подошла к нему и потянула за рукав.

— Граф Грейли, чем отличается конь…

— У вас мало времени, — выдавил он и схватился за колокольчик. На пороге тут же возник Дженкинс. — Скажите старшему груму, пусть приготовит пони для детей и

— Да, сэр. Еще что-нибудь?

— Проводите детей в детскую, чтобы они переоделись. — Граф старательно избегал смотреть на Селену. — Полагаю, вы все поедете?

Все, кроме Десфорда, закивали.

— А Десфорд?

Мальчик с безразличным видом сунул руки в карманы.

— Поеду, наверное. Что же еще делать?

— Отлично, — улыбнулась Анна. — Десфорд, ты старший. Проследи, чтобы все переоделись, и идите в конюшню. Я буду ждать там.

Десфорд, к удивлению Анны, послушно, хотя и мрачно кивнул. Дженкинс открыл дверь, и дети вышли. Едва дверь закрылась, граф повернулся к Анне:

— Нечестно играете, Тракстон. Что, по-вашему, я должен был ответить?

— Могли бы объяснить в общих чертах.

— Каких, к черту, общих чертах! Черт вас возьми, Трак-стон. Это же смешно!

— Ерунда. Привыкайте, Грейли, они теперь ваши дети.

— Черт бы побрал моего братца-кретина!

— И не говорите, — согласилась Анна. Грейли помолчал.

— Да, мисс Тракстон, вы еще та штучка!

— А дети здесь при чем?

— В их жилах течет кровь Эллиотов, поэтому я и забочусь о них.

— Это еще ничего не значит. Я, к примеру, некоторых из своих многочисленных родственников и видеть не могу.

— Меня иначе воспитали. Я привык отвечать за семью. И я не могу пренебрегать своими обязанностями.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Я заметила. Если уж мы заговорили об обязанностях, я хотела бы…

— Что?

После недолгого колебания Анна продолжила:

— Не мне вам советовать…

— Вот именно!

— … но вам следует обуздывать свой темперамент. Вы подаете плохой пример Десфорду и остальным детям.

Грейли был уязвлен — никто еще не говорил ему, как себя вести. Никто. Никогда. И эта гувернантка начинает учить его жизни. «Но хуже всего то, что Анна, пожалуй, права», — подумал он, глядя на нее. Он отметил все: сочные губы, маленькую ямочку на подбородке. Скользнул взглядом по затянутой в амазонку фигуре. Анна выглядела такой уверенной, что графу захотелось встряхнуть ее. «Нет, это приведет к еще одному поцелую — испуганно подумал он. — Такому же страстному, как и предыдущий». Он не намерен был дважды наступать на грабли, поэтому ретировался за стол. Там он чувствовал себя в большей безопасности.

— Мне не нужны ваши советы, мисс Тракстон. Вы здесь лишь для того, чтобы присматривать за детьми.

— Очень жаль — я хотела вам помочь. — Анна грациозно развернулась и направилась к двери, прежде чем обескураженный Грейли успел поинтересоваться, что же она имела в виду.

Не в силах устоять, он посмотрел ей вслед: на ее длинные ноги, которые угадывались под юбками, на стройный стан и красивую шею. Память услужливо подсунула чувство, которое овладело им, когда он ее целовал. Он все еще не мог от него отделаться, вспоминая за день сотни раз. Горячая волна ударила в голову. Ему стало жарко.

Не подозревая о его мучениях, Анна подошла к двери и беззаботно махнула рукой.

— Опробую обещанную кобылу, — сказала она ему. — Если она окажется слишком спокойной, я заставлю грума оседлать другую. — И исчезла за дверью.

Опекуну пятерых сорванцов нужна либо хорошая жена, либо хорошая лошадь.

Мисс Оглторп-Уайт — лорду Бристолу, в антракте модной пьесы.

Граф Грейли посмотрел на закрывшуюся дверь и задумчиво сел в кресло. Нельзя было сказать, что он был потрясен. Скорее удивлен тем, как Анна легко управилась с леди Патни, и сделала это замечательно. «Но если, — думал он, — она так же виртуозно обведет меня вокруг пальца? « Ответа он не нашел. Кроме того, его раздражало, что в вопросе расписания для племянников она поступила по-своему. Теперь он думал, как ему подчинить Анну и восстановить свой авторитет в доме.

Он даже достал перо и бумагу, решив было составить для нее инструкции, но тут же отказался от этой затеи. «Эта девушка, — думал он, — создана для борьбы с открытым забралом. Вряд ли она оценит условия, как бы просто я их ни изложил».

Топот в коридоре возвестил о том, что дети направляются в конюшню. На графа снизошли покой и умиротворение. «Похоже, подумал он, мне надо признать, что затея позволить детям почаще кататься на пони не так уж плоха. Во-первых, леди Патни будет реже их видеть, а значит, меньше на них влиять. Во-вторых, подобная уступка обяжет и Анну в чем-нибудь уступить. Можно даже позволить ей составить расписание по своему усмотрению».

Однако таким трезвым рассуждениям мешали «ложные» мысли об Анне, от которых, как бы соблазнительны они ни были, он пытался отвлечься. Перед его внутренним взором нет-нет да и представали то ее глаза, то губы, то ее длинные ноги. Занятый такими рассуждениями, граф впервые за много месяцев в спокойной обстановке просматривал накопившуюся корреспонденцию.