Эмзару вдруг захотелось подойти к орочьему костру, пошутить с высокими узкоглазыми воинами, попробовать испеченного на угольях кабаньего мяса, угостить в ответ старым вином, которое гоблины наверняка не оценят, но все равно будут искренне благодарны. Рядом с ними все просто и понятно, рядом с ними перестаешь искать ответы на проклятые вопросы, которых становится все больше. Вот и сегодняшний разговор с Норгэрелем прибавил к бесчисленным тревогам и сомнениям еще одну.

Снежное Крыло, хоть и рискнул объединить свою память с памятью брата, так и не понял, что же с тем происходит, разве что ощутил страх и боль, которую тот носил в себе. Удивительно еще, как бедняга дотерпел до сегодняшнего дня. Эмзар поднял глаза к луне, пытаясь поймать что-то зыбкое, ускользающее... Он был уверен, что Норгэрель не стал жертвой сущности из тонкого мира. Случалось, заклятья мага падали на него самого, причем выражалось это в весьма причудливой форме, но это явно был не тот случай. Враги? Эмзар верил всем, кто остался у Кольца, да и не было в Тарре эльфа, умевшего то, чего не умел король Лебедей.

Ройгианцы, Преступившие из числа людей, орочьи жрецы, немногочисленные слуги Первых богов Тарры, все они владели магией, оставлявшей характерные, только ей присущие следы, но здесь не было ничего подобного. Только смертный ужас, холод и безнадежность, сжигающие даже не жизнь, но волю к жизни... Конечно, был еще Рене, о судьбе которого даже Эмзар думал с содроганием, но тот сам выбрал свою нынешнюю дорогу и взнуздал свою боль, как атэвы взнуздывают диких коней. Но муки Рене, равно как и его схватка с небытием, это совсем иное.

Бедный Норгэрель. Он терпел, сколько мог, а потом пришел к нему, как старшему, надеясь на помощь, но не получил ее. И у него еще хватило силы улыбнуться перед уходом и его же успокаивать! Говорят, его отец был таким же... Если так, мать можно понять. Но что же это за напасть?! Не узнав причины, нельзя лечить следствие. Будь причиной несчастья Варха, брат не был бы единственной жертвой. Внутрь Кольца заглядывали четверо, а беда случилась лишь с одним.

Четверо, нет, трое. Он все время забывает, что Рене самой смертью защищен от опасностей, грозящих живым. Но ведь с ним самим ничего не случилось, а он видел сверкающее безумие дважды, да и Нэо как ни в чем не бывало отправился посмотреть, что творится за Лисьими Горами, и заодно проведать своего «приемыша», как он называет младшего сына погибшего Шарля Тагэре. Александр – живой вызов року, звезды четырежды приговорили его к смерти, а он все еще жив. Так в свое время вопреки судьбе выходил из всех передряг Счастливчик Рене. Неужели кольцо все-таки замкнулось или вот-вот замкнется? Первый из императоров, последний из королей... Нет, пока еще рано делать выводы...

Король Лебедей решительно набросил плащ, бросил в сумку пару фляжек старинного вина и вышел в осеннюю ночь. У него больше нет сил думать, и он ни за что не уснет.

Холодный рассвет Снежное Крыло встретил вместе с гоблинами.

2879 год от В.И.

12-й день месяца Зеркала.

Арция. Мунт

Александр проснулся сразу, но долго лежал, вглядываясь в светлеющее небо за окном и пытаясь догнать ускользающий сон. Он совершенно точно помнил, что видел что-то очень и очень неприятное, пожалуй, даже страшное, но отчего-то злился на память, милосердно избавившую его от дополнительного груза. Дворец Анхеля понемногу просыпался. Под распахнутым настежь окном звенели оружием и топали стражники, и это непонятно почему вызвало у Сандера немыслимое облегчение. Пробило семь с четвертью. Пожалуй, пора вставать.

Вообще-то в день рождения можно поспать и подольше, но Сандер еще летом решил никому ничего об этом не говорить. Филипп и Жоффруа наверняка забудут, а другие и вовсе не знают, ну и прекрасно! Свои именины и дни рождения Сандер ненавидел с раннего детства. Ненавидел, потому что оказывался в центре внимания и был вынужден выносить сначала слезливое сюсюканье женщин, потом стеснительное панибратство мужчин. Ему говорили обычные в таком случае глупости, и от неисполнимости пожеланий и оттого, что приходилось целый день благодарить, улыбаться и делать вид, как он рад и счастлив, хотелось выть и кусаться. Тянуло надерзить и убежать туда, где его никто не найдет, хотя бы на ту же Эльтову скалу, но приходилось терпеть. Хорошо, что сегодня этого не будет. А ведь через четыре часа ему исполнится семнадцать. В этом возрасте герои старинных легенд отправляются совершать подвиги, спасать красавиц, убивать чудовищ, находить сокровища...

Филиппу не было девятнадцати, когда Евгений помазал его на царствование. А Эдмон так и не дождался ни своего семнадцатилетия, ни посвящения в рыцари... Посвящение... Сандер хотел и боялся заговорить об этом с братом, рыцарская цепь куда дороже короны северного герцогства, которого он никогда не видел и не увидит. Но сначала он выскажет все, что думает о Вилльо, даже если это выведет Филиппа из себя.

Александр Тагэре вздохнул, встал с кровати и подошел к висящему в простенке небольшому зеркалу. Из серебристой глубины на него смотрело худое сероглазое лицо, обрамленное темными, слегка вьющимися волосами. Не красавец, конечно, но с таким лицом жить вполне можно. Если бы не плечо... Рука привычно потянулась к гребню и коснулась чего-то влажного и прохладного. Сандер взглянул и не поверил собственным глазам: на темном дереве лежали три совершенно неуместных в осеннюю пору нарцисса. Три живые белые звездочки с дурманящим запахом казались только что сорванными. Сандер поднес цветы к лицу. Откуда они? Почему сегодня? Как попали в запертую изнутри комнату? Через окно? Слишком высоко, и он ничего не слышал, а он всегда спал очень чутко.

Странное дело, но три весенних цветка в росе наполнили душу неведомым, летящим счастьем. Кто бы их ни принес, это был друг, и он любил его. Александр улыбнулся своему отражению, бережно поставил цветы в хрустальный кувшин, натянул куртку и, насвистывая – небывалое дело, – помчался на Охотничий двор. Сезар с Одуэном, единственные из их компании, кто был способен вставать раньше десятой оры, уже ждали. Они профехтовали до полудня, отрабатывая новый прием, а выходя с Охотничьего, налетели на братцев Трю-элей в полном составе. Эжен, как всегда, что-то жевал, Луи нарочито громко учил приличным манером своих пуделей, разумеется, спутавших поводки, а красавец Ювер довольно подхихикивал, не забывая подмигивать хорошеньким горожанкам.

– Вот они, – радостно сообщил человечеству младший внук графа Обена, – мокрые, как лягушки. Вот что значит вставать ни свет ни заря...

– Зато вы пыльные, как мыши, – беззлобно отругнулся Одуэн Гартаж, – и куда это вы наладились?

– Вас ждем, – сообщил Эжен, проглотив очередной кусок посыпанной пряностями плетеной булочки, – дед хочет вас видеть.

Про знаменитого Обена Трюэля Сандер был наслышан еще во Фло, но удалившийся от дел командор городской стражи почти не выходил из своего особняка и очень редко кого-то приглашал к себе. Сандеру давно хотелось увидеть толстого графа, оказавшего Арции и Тагэре немало услуг, но он боялся показаться навязчивым, а тут такая удача! Правда, они с Сезаром и вправду мокрые, как вытащенные из воды котята. Сандер вопросительно взглянул на друга.