Мне встретилась на дороге войны зимой 1945-го немка. Она росла в детдоме, а когда пришел срок ей покинуть детдом, встать на свои ноги, ее подвергли тестированию. На вопросы о родителях Гитлера она сбилась, неправильно ответила. Была переэкзаменовка. От волнения она снова что-то напутала, и ее сочли неполноценной, обрекли на стерилизацию. Мужчина до 45 лет не имел права на ней жениться. Пришибленность, позор, одиночество и нищета вытолкнули эту несчастную женщину на панель. Война подобрала ее и определила в публичный дом в Бромберге – перевалочном пункте солдат-отпускников, едущих с фронта на родину.

Все, что казалось невероятным, воплощалось на практике в нацистской Германии. Начало было положено в клиниках в Бухе, на северо-востоке Берлина. Здесь подверглись унизительнейшему, зловещему обследованию поголовно все жители района. В картотеке результатов обследования было заложено право человека на профессию, на карьеру, на брак, службу в армии и в конечном счете – на жизнь. У меня сохранилась брошюра с инструкциями этой «медицинской службы». На расовой шкале в самом низу – цыгане, строчкой выше – евреи, следом – русские и другие славянские народы.

История распорядилась так: наша 3-я ударная армия вошла в Берлин с северо-восточной окраины, и сюда, в Бух, где разместились отделы штаба армии, в уцелевший корпус клиники были доставлены обгорелые трупы Гитлера и Геббельса, и специально назначенная комиссия 1-го Белорусского фронта подвергла судебно-медицинскому исследованию на этот раз самих главарей нацизма. Возглавлял эту комиссию главный судебно-медицинский эксперт фронта подполковник Шкаравский. Его имя – Фауст. Гитлера и Геббельса анатомировал доктор Фауст!

«СА ПОЛУЧИЛИ СЛИШКОМ МНОГО САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ»

21 июня 1928. Вояки готовы испоганить партию. У меня есть что сказать Гитлеру… Я тоскую по благосклонной женщине.

30 июня 1928. Вечером смотрели «Потемкина». Надо сказать, замечательно сделано. Прекрасные массовки. Пейзажные и технические съемки точного воздействия. Лозунги сформулированы так точно, что не найдешься возразить. В этом опасность фильма. Хорошо бы у нас был такой. Слушали русский концерт.

17 июля 1928. Вечером в аквариуме. Есть на что посмотреть. Я долго стоял перед ящиком. Морской петушок старался сожрать мелкую рыбешку. Вот природа! Немилосердна!

24 июля 1928. Еврейская сатирическая газета уже нарисовала карикатуру на меня в Боркуме. Оно и видно, они и здесь меня не забывают!

27 июля 1928. Вчера курортники устроили собрание с требованием предоставить зал, чтобы я произнес речь.

7 августа 1928. Гитлерюгенд присоединяется, так же и студенческий союз, с фюрером которого, фон Ширахом, я вчера долго беседовал. Отличный человек. Дворянин. Умный, способный. Сегодня опять весь день конференция. К тому же сильная тоска по женщине.

8 августа 1928. Я потратил весь день, объясняя солдатам из СА, что марш на Берлин уже в августе, безумие… СА получили слишком много самостоятельности, а когда вояки начинают делать политику, выходит глупость. Пора дать им по рукам.

4 сентября 1928. В воскресенье окончание конференции. В заключение выступает шеф. Как всегда феноменально… Берлин, Берлин! Tempo! Tempo! Слышу от Марии (сестры), что отец очень болен. – Это известие, уже не впервые тщетно призывающее его в Рейдт, где в родительском доме он до самых последних лет скрывался от нужды и одиночества в тепле и заботах о нем любящих близких.

8 октября 1928. Люди хотят видеть в фюрере идеал. Уже хорошо!

14 октября 1928. Партсъезд состоится 3, 4 и 5 августа в Нюрнберге или Мюнхене. Будет большой исторический праздник. Это будет единый аккорд ликования… В 6 часов пришла Ханна… Я поцеловал ее полный красный ротик.

16 октября 1928. «Граф Цеппелин» приземлился после 112-часового перелета. Удивительное достижение немцев. Можно гордиться принадлежностью к этому народу… Вновь безграничное уважение к немецкому прилежанию и гениальности. Этот народ, так рабски сейчас приниженный, все же первый и самый творческий на земном шаре… Как примитивны против нас Россия и эти новые маленькие наглые государствишки.

В тот же день, расправившись в дневнике с христианством, подменяя его новым «вероучением» – национал-социализмом, он направляется, однако, в церковь: «Я крестный маленького Фолькнера Хартманна… он должен стать настоящим немцем». Зачастили приглашения на крестины, они теперь входят в его обиход. «Крестины. Я крестный. Ужасный китч. Церкви отжили. Есть вероисповедание, но нет религии. Все крутится вокруг чаевых… Ганс Ульрих (новорожденный) вопит как лудильщик. Мы все сделаем из него настоящего человека» (5. 7. 1929).

Его крестников, этих новорожденных «Гансов», к тому времени шестнадцатилетних, я видела в дни штурма Берлина злодейски брошенными комиссаром обороны столицы, Геббельсом, вместе со школьниками (вплоть до 12-летних) сражаться на улицах в смертельном пекле проигранной войны и погибать, чтобы на час-другой оттянуть смерть обреченных Геббельса и Гитлера.

В берлинском государственном архиве я читала свидетельства этих подростков: вернувшись в мае 1945-го в школы, они писали сочинения о том, что пережили. «Ужасно затравленные бомбардировщиками, штурмовой авиацией и артиллерией, без еды и питья и без всяких указаний, мы отступали. В Эберсвальде мы тут же попали «в действие» – в команду, которая состояла из ребят 12-17 лет. Плохое вооружение и приказ «непоколебимо держаться». – Это пишет 14-летний Герберт Нейбер. – Снова ад бомб, гранат, ружейных пуль… бегущие офицеры, которые перед своим бегством заставили повесить как «изменников отечества» рассуждающих солдат, стонущие раненые, которым никто не оказывает помощи. Потом в последний момент отступление на грузовиках. Но уже через три километра нас снова стащил вниз капитан – он орал и размахивал пистолетом. Но скоро опять сдали и эту позицию и опять отступали, затравленные криком ужаса: «Русские идут!»

«ГИТЛЕР НАД ГЕРМАНИЕЙ!»

22 октября 1928. Сегодня шеф испробует во Дворце спорта громкоговоритель.

Ранее Геббельс сетовал, что радио войдет в каждый дом и окончательно превратит немцев в обывателей. Но вот оказалось, что «апробированная» новая техника эффективно служит небывалой по массированности пропаганде фашистов, обрушенной на немцев. И если прочие нацистские главари в наземном транспорте мотались по всей Германии и среди них самый энергичный пропагандист – Геббельс, то для Гитлера был приспособлен еще и самолет, что и вовсе было в диковинку, ошеломляло. Стремительные перемещения Гитлера по воздуху, с внезапным или объявленным появлением то тут, то там на митингах и собраниях в разных частях Германии, способствовали его популярности. «Пилер над Германией!» – кликушествовал Геббельс.

«ВСЕЙ НАШЕЙ ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НЕ ХВАТАЕТ ДЕМОНА»

29 октября 1928. …день рождения… Я не прошу богатства, счастья, жратвы. Только чтобы жить для славы и действовать, чтобы оставить пример потомству… Вчера был дома. Посещение какой-то истерической особы. Слишком неуклюжа, чтобы меня соблазнило… Всей нашей творческой деятельности не хватает демона.