совершенно невыносимо, и вы (то есть мы с женой), далеко не первые, кто с этой проблемой пришел. Она отнеслась к нам с огромным пониманием, тем более что моя супруга была беременна уже вторым ребенком – реальность, а не фиктивность наше брака, так сказать, налицо. Кроме того, мы были сложившейся ячейкой общества, при этом не имеющей возможности элементарно выехать отдохнуть, этому она также посочувствовала, и наш диалог закончился на позитивной ноте. «Я буду помогать вам без рекламы», – сказала она.

А через пару дней перезвонила моей жене и сообщила, что нашла того самого служащего, у которого мое дело о получении вида на жительство, оказывается, просто лежало. Пылилось. Он его не рассматривал. Я пишу это, чтобы вы не питали иллюзий по поводу исполнительности и профессионализма местных чиновников – бюрократии и расхлябанности в США полно. Напомню, что речь уже шла именно о браке с Ириной, а не о моих политических притеснениях в России. Процедура политубежища была остановлена, и начатое дело о браке легло в тот же долгий ящик.

Однако на интервью после разговора с той итальянской девушкой нас вызвали буквально через неделю. Вопрос стоял о выдаче временной гринкарты, которая спустя два года использования по закону должна смениться постоянной. Нас интервьюировала темнокожая дама-офицер, задавала вопросы о том, как мы познакомились, как живем, в финале пообещала, что нам вынесут решение – и его вынесли. Ту итальянку мы, конечно, отблагодарили, символически подарив ей коробку русских конфет и вино, однако тут, в Америке, это совершенно необязательно. Многие служащие невероятно щепетильны по поводу таких благодарностей и могут отказаться.

Итак, в данный момент мой официальный иммиграционный статус звучит как greencard holder, я при этом являюсь и физлицом, и юрлицом, свои деньги зарабатываю и как компания, и как лицо, получающее зарплату от своей же фирмы – то есть, если бы я бы наемным работником, мог бы получать зарплату чеком и выплачивать налоги точно так же.

Я-то, конечно, намучился, однако мой друг и успешный предприниматель Армен, для сравнения, ждал своей гринкарты десять лет. Так что будьте готовы, не все в вопросах вашей легализации зависит только от вас. Ни бюрократии, ни наплыва людей, ни того, что здесь политкорректно называют «человеческим фактором», никто не отменял. Кстати, при смене временной гринкарты на постоянную вам выдадут бумагу, фактически заменяющую временную гринкарту в момент, когда она станет просрочена, а продолжать жить в стране и работать вам все еще будет необходимо. Срок действия этой бумаги 18 месяцев. Именно столько занимает процедура смены гринкарты на постоянную. Полтора года. И это без учета бюрократии и чиновничьего разгильдяйства.

Сейчас мы продаем услуги адвокатов по всему миру. Наша компания готова обеспечить клиентам услуги, которые оказались когда-то необходимыми лично мне. Одновременно это важно и для юристов, сотрудничающих с нами: они получают клиентов. Теперь около 2000 наших партнеров готовы избавлять от проблем, связанных с приездом, легализацией и адаптацией любого, кто захочет эмигрировать из России «через нас».

Однако об этом поговорим чуть позже.

Глава 4. Нью-Йорк, Нью-Йорк!

Признаюсь честно, после переезда в Большое яблоко рухнули мои иллюзии насчет так называемой заграницы. И, мне кажется, это стоит знать всем, кто собирается эмигрировать в США.

Нью-Йорк я по-прежнему считаю городом свободной ментальности и местом, где суд нельзя купить, – это осталось без изменений. Такого юридического беспредела, какой довелось пережить мне в России, вы здесь не увидите. Однако ряд житейских «мелочей» (при ближайшем рассмотрении оказавшихся совсем не мелочами) меня расстраивает до сих пор. И первый пункт в этом ряду – бюрократия.

Раньше я был уверен, что законы здесь работают идеально во всех областях, однако оказалось, что это, мягко говоря, не так, иллюстрация тому мои приключения в иммиграционной службе. У меня полно примеров собственных клиентов, которые по закону давно уже должны были получить гринкарту, визу или даже американский паспорт, но воз и ныне там, потому что где-то какой-то чиновник что-то затянул или грубо ошибся. Это проблема Америки, правда, хорошая новость, проблема не всех отраслей жизни этой страны. Здесь ужасно, нереально долго работают суды. Не так давно у нас был иск против Яндекса, и судья больше года, если можно так выразиться, «находился в совещательной комнате». Больше года он выносил решение. Писать ему – а мы, разумеется, писали – оказалось бесполезно.

Не стоит также обольщаться насчет полиции. В американском кино все красиво: у тебя начинаются проблемы, полиция тут же приезжает и помогает решать их, мгновенно арестовывая того, кто тебя незаконно обидел. В жизни все обстоит иначе.

В 2011 году я лишился мобильного телефона, и произошло это не на улице, не в транспорте и не в ресторане, а в банке. Это был банк, о котором мне сказали, что там можно открыть счет без номера социального страхования, речь идет о первом месяце моей жизни в Нью-Йорке. Номера этого у меня еще не было, а счет был нужен.

И вот я пришел в этот небольшой банк «Астория» в Бруклине, и стал заполнять документы, положив свой телефон на стойку, специальную стойку для заполнения бумаг. Мой телефон исчез в момент, когда я отвернулся от анкеты всего на несколько секунд. «Астория» – небольшой банк, со мной там находилось несколько человек, и я, обнаружив пропажу, уж простите, посмотрел на их руки. Ни у одного из них моего телефона не было. Тогда я захотел глянуть видео с камер слежения – они наверняка зафиксировали момент кражи. Подошел к банковской служащей и вежливо попросил разрешения увидеть то, что сняли камеры. Она ответила мне, что знает всех, кто находится в помещении, эти люди клиенты банка, и она не готова давать мне смотреть видео с камер, однако может посмотреть профайлы всех, кто тут есть и был, и выяснить – возможно, кто-то взял телефон случайно. Пока я общался с нею, некоторые клиенты успели уйти. Служащая, ее звали Анна, посмотрела данные о посетителях, бывших здесь в течение получаса, и сказала, что намерена обзвонить их и спросить, не брал ли кто моего телефона. Тогда же, ознакомившись со списком, она выяснила, что один из тех людей, которые были со мной в банке в одно время, хозяин магазина подержанных сотовых телефонов. Ему она позвонила первому.

Стоит сказать, что это был даже не смартфон, а первый аппарат, купленный мной в Нью-Йорке, «Моторола». Клиент-хозяин магазина ответил, что ничего не брал – правда, ответил неровным, нервным голосом. Анна, будучи человеком с некоторым опытом, предположила в разговоре со мной, что он что-то скрывает.

Я снова предложил посмотреть камеры. В конце концов, не приду же я к нему в магазин с такими подозрениями. Не стану ведь шарить по его прилавкам в поисках своего телефона. А камеры смогут четко показать, он мой телефон взял или не он. Анна сказала, что видео с камер показать мне просто так не сможет: для этого надо вызывать полицию. И я ее вызвал. Приехали, кстати, довольно быстро – и это очевидный плюс нью-йоркских правоохранителей. Их не надо долго ждать. Правда, и они не показали мне видео с камер, мол, нужно сначала появиться у них в участке и оформить police report, то есть заявление. Эту идею я воспринял, между прочим, с интересом – предоставлялась возможность увидеть собственными глазами, как работает американская полиция.

Приехав туда вслед за ними на своей машине, я испытал первое разочарование в американской полиции: увидел неряшливую служащую, жующую на рабочем месте огромный гамбургер. В одной руке она держала его, в другой телефонную трубку, говоря с кем-то. Иногда, зажав трубку между плечом и ухом, она листала какие-то бумажки на столе пальцами с неправдоподобно длинными оранжевыми ногтями. Увидев меня, она попросила сесть и оформить заявление. Я справился с этой задачей и сдал документ служащей. Та скопировала его, выдала мне второй экземпляр