– Эй, кто-нибудь есть дома? – на всякий случай позвал он, когда переступил через порог.

В ответ звучало только радио, с надрывом выпуская из своих динамиков слова из песни «Ночных снайперов» «Я покидаю столицу…». Аркадий прошел через холл, стараясь ничего не трогать руками, и тут заметил, что пол мокрый, водой был залит и весь коридор. Он быстро пошел по коридору, распахнул дверь в ванную и резко отпрянул. На полу лежала обнаженная темноволосая девушка, вода вокруг ее головы была красного цвета, глаза широко открыты и смотрят в вечность…

Арестов понял, что она мертва, сразу, но на всякий случай нагнулся над ней и потрогал пульс. Пульса не было, но девушка была еще теплая, видимо, умерла она недавно или же горячая вода не дала ее телу остыть. «Какая нелепая смерть», – мелькнуло у него в мозгу. Он вышел из ванной и вытащил сотовый телефон, чтобы вызвать милицию, но батарейка издала противный писк, и телефон отключился. Арестов выругался. С мобильным телефоном он «не дружил»: постоянно забывал поставить его на подзарядку и из-за этого лишался связи в самый неподходящий момент. Пошарив глазами по местам предполагаемого нахождения местного телефона, он обнаружил розетку, вилку и длинный шнур, который тянулся в глубь квартиры. Арестов, как собака-ищейка, проследовал за ним и вошел в комнату. О телефоне он сразу забыл, когда оглядел интерьер помещения, в котором оказался: все книжные полки были забиты книгами по медицине. Среди них он сразу выделил справочники «Яды и противоядия», «Психотропные препараты», здесь же были книги по судебной медицине, по психиатрии, по хирургии и прочие. На стене висел плакат с изображением человека в разрезе, яркий и настолько натуральный, что Аркадия затошнило. Но это были еще не все открытия, которые сделал адвокат: в углу стоял самый настоящий скелет человека в полный рост, а на столе в банке плавало что-то похожее на заспиртованный эмбрион. Уточнять, что находится в банке с розовым раствором, Арестов не стал и попятился задом к двери. За спиной он услышал легкие шаги, но повернуть голову не успел. Что-то тяжелое обрушилось на его макушку, и сразу стало темно…

– Опа, знакомые все лица! – сказал следователь Егоров, разглядывая поверженного адвоката, лежащего на полу без сознания.

– Ни фига себе! Он-то что тут делает? – спросил один из оперативников, прибывший по вызову на место предполагаемого преступления. – «Скорую», может, вызовем?

– Не надо, – еле слышно промямлил Арестов и попытался открыть глаза. Удалось ему это с большим трудом, но он сразу же их закрыл, потому что испугался мелких красных букашек, которые стаями вились везде, куда бы он ни смотрел. «Сотрясение мозга», – мелькнула неприятная догадка, и он расстроился.

– Не надо так не надо, – ехидно сказал Егоров. – Думаю, нашего судмедэксперта вполне хватит. Давай, Гусев, положи ему на башку что-нибудь холодное. Сейчас Васютин с трупом закончит и придет его осмотреть. Скажешь мне, когда он окончательно в себя придет. А я пока с главным свидетелем побеседую, может, после опохмелки он мне наконец вразумительно сможет объяснить, что здесь произошло. – Егоров прошел в соседнюю комнату, где на диване сидел плюгавенький лысый мужичок, облаченный в семейные трусы в крупный горошек и несвежую белую майку с дыркой на пузе. В руках мужик держал наполовину пустую бутылку пива, глаза его победоносно сверкали, впалая грудь вздымалась в горделивом экстазе, хилые бицепсы на руках шевелились, видимо, мужичок изо всех сил пытался их напрячь. Картина была впечатляющая. Егоров сел на стул напротив «Геракла» и насмешливо спросил:

– Ну что, мужик, давай еще разок подробно мне изложи, кто ты такой и что произошло?

– Так я, это, Гений.

– Ну, в этом я не сомневаюсь, – сморщился следователь. – А поподробнее можно?

– Да я не в этом смысле, – хихикнул мужик. – Сосед я, Гений Сократович Ручкин – зовут меня так, – начал свое объяснение мужичок.

– Понятно, не псих. – Егоров с облегчением вздохнул. – Продолжай, Гений Сократович.

– Короче, снизу я. Пришел я с утрева со смены и спать лег, уморился маленько. Продрых я, значит, аккурат до вечера, до восьми часов, проснулся и в клозет справить нужду свою попер. Дверь открыл, а у меня с потолка со всех щелей вода хлыщет! Разозлился я шибко, потому как неоднократно енто дело уже происходило. В прошлом годе два раза заливали мою халупу. Схватил я разводной ключ и наверх помчался. Бегу по лестнице и думаю, щас как… починю им все их краны! Подошел к двери, а она открыта настежь. Я насторожился, на цыпульках в ванную, а там – соседкина дочурка с проломленной черепушкой на полу! Я аккуратненько в сторонку отгреб – слышу шевеление в другой комнате подозрительное. Хозяева-то уехали, я енто точно знаю, они по пятницам всегда на дачу уруливают. Значит, енто посторонний объект в квартире обосновался и девчонку укокошил! Такой меня ужас обуял, но я не из робких буду, сзади подкрался и как вдарил ему ключом по макушке, тот рублем и свалился. Вот… – закончил свое повествование мужичок, тяжело вздохнул и отхлебнул пива.

– Что он делал в комнате? – спросил Егоров.

– А ниче не делал. Из комнаты задом, как рак, пятился, видно, обозревал окрестности, чтобы улик своих не оставить на месте преступления.

– Милицию ты вызвал?

– Ну да, как только убивец сознания лишился, так сразу вас и известил, – гордо сообщил Гений Сократович и отхлебнул еще пива.

– А с чего ты решил, что он убийца?

– Ну, я же уже объяснил. Сосед я, Ручкин моя фамилия. Пришел я со смены и спать лег…

– Ладно, ладно, я понял. Ты шум борьбы слышал?

– Да ты чего? Я ж как со смены пришел, так спать и лег, уморился я, – возмутился сосед и застенчиво добавил: – Ну, и пару рюмах перед сном во благо собственному организьму пропустил, не без ентого, конечно. Так что сам посуди, мог я что слышать или нет?

– Повторяю вопрос: с чего ты решил, что посторонний мужчина в квартире – убийца? – спросил Егоров. – Может, это родственник их или ухажер твоей соседки?

– Ухажер? Ну ты даешь, начальник! – возмутился мужик. – У девчонки голова только на учебу работала, маманька ее мне жаловалась несколько разов, что у Насти с хахалями большие проблемы наблюдались. Что она вроде как енто… синяя борода!

– Синий чулок, – поправил следователь.

– Я и говорю – синий чулок. С утра до вечера за книгами зад просиживала, никуда из дома не выходила, только на работу таскалась. Докторицей знаменитой желала стать.

– Почему же сразу – синий чулок? Занималась девочка, чтобы поступить в институт, что в этом плохого?

– Так поступила она в медицинский-то. Мать ее хвалилась мне, что на все пятерки экзамены сдала. Только все равно учебники не оставляла, совсем, видать, у девки крышу сорвало. Переполнилась у несчастной головка излишними знаниями, а для баб енто вредно очень. И чего добилась? Лежит теперь в ванной… – Гений Сократович допил пиво, захмелел, и его потянуло на темы о смысле жизни, лицо приняло сострадательное выражение, из мутных глаз уже готова была выкатиться скупая мужская слеза, но этого Егоров вынести уже никак не смог бы, нужно было срочно завершать беседу.