но тем не менее он держал их при себе, показывая подданным, что способен заботиться не только о людях, но и о иных существах. Любые запреты, касающиеся чудовищ, были сняты: отныне они считались свободным народом, и покушение на убийство нелюдей приравнивалось к предательству. Правитель часто устраивал встречи с народом, в которых его всегда сопровождала дева необычайной, но при этом довольно странной красоты. Она извивалась, целовала, облизывала мужчину, вызывая на его лице лукавую улыбку, говорящую о том, что он не прочь уединиться с ней в каком-нибудь закоулке.

Несмотря на странное пристрастие Правителя, обязанности он выполнял безупречно: экономика и политика развивались, торговые связи с другими континентами были налажены, убийства прекратились, не считая тех случаев, когда ревнивый муж мог пырнуть неверную жену ножом во время скандала. Ни одному чудовищу за последние десять лет не причинили вреда: никаких убийств или вредительства.

Сербония славилась горными породами и алмазами, добываемыми в шахтах. У представителей подземного народа была непропорционально большая голова с ярко выраженными чертами лица: здоровенный нос, двухдюймовые[7] кудрявые брови и глаза разного цвета. Необычно длинные пальцы обладали удивительной чуткостью и ловкостью. Волосы и бороды пестрили самыми разными оттенками и с трудом поддавались укладке. Подземные жители прослыли отменными любовниками, несмотря на суровость и низкий рост, едва доходивший до полутора метров.

Тем не менее даже такие любовники не могли удовлетворить местных распутниц. Девушки думали, что если держаться от меня подальше, то их суженые перестанут обращать на меня внимание. Святая наивность. Втайне от тех, кого уготовили им в жены родители, молодые люди искали со мной встречи, писали любовные письма и посылали подарки, цветы, умоляя сходить на тайные свидания, но мое сердце молчало. Я могла стать любовницей или женой, стоило лишь сказать «да», но такая участь не прельщала меня. Я смотрела на девушек, у которых были несчастные браки – муж изменял им, избивал, не приносил и копейку в дом, все пропивая. Безусловно, есть в нашем городке и благородные мужчины, но я была равнодушна к их ухаживаниям, подаркам и цветам, поскольку я считала себя достаточно молодой, чтобы обрекать себя на подобные мучения – рожать, терпеть пренебрежительное отношение, слушать чужие советы по поводу того, как должна строить семейную жизнь.

Проходя мимо какой-нибудь парочки, с наслаждением замечала, как на меня смотрит мужчина, изучая каждый изгиб тела. Девушка, сопровождающая нахала, моментально перехватывала мой взгляд и злобно кривила губы. Я чувствовала ее ненависть, но в ответ лишь издавала короткий смешок, давая понять, что она мне не соперница. В нашем небольшом городке было всего лишь пятнадцать мужчин, которые служили кормом для пираний, готовых за возлюбленного разорвать глотку любой, кто посмеет подойти ближе чем на пару метров.

Так медленно тянулись годы, сменялись месяцы. Однажды ранним зимним утром тетушка отправилась на рынок за мясом и овощами, поскольку наши запасы подходили к концу, и велела мне открыть почтальону: ей должна была написать двоюродная сестра, которая жила в Лостоне.

На улице ярко светило солнце, небольшие хлопья снега падали с неба и, медленно кружась, опускались на землю, покрыв все вокруг белым ковром. Несмотря на красоту природы, что-то не давало мне покоя и терзало изнутри. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз и забылась сном только под утро. Встав и взглянув в зеркало, поняла, что лучше скрыть следы бессонной ночи, чтобы у тетушки не возникло вопросов, почему я выгляжу как пугало. Взяв пудру, аккуратно нанесла ее на кожу и, рассмотрев лицо с разных ракурсов, удовлетворенно кивнула.

В камине, наполнявшем дом теплом, уютно потрескивали поленья. Подумав, что тетушка придет раньше почтальона, – она слыла достаточно резвой для своих лет, иногда и я не могла за ней поспеть, хотя была намного моложе, – решила остаться в ночной сорочке, которая оголяла грудь и щиколотки.

Я спустилась в гостиную и, облокотившись на подоконник, уткнулась носом в заледенелое окно и начала тихо мурлыкать слова песни, которую перед сном пела моя покойная мать.

Внезапно в дверь настойчиво постучали. Слегка пощипав холодными пальцами щеки, поспешила к двери и резко ее открыла.

Почтальон, который стоял передо мной, был чем-то увлечен. Рассматривая деревья и сугробы позади себя, он занес кулак, чтобы еще раз постучать, наклонился вперед и пошатнулся, слегка растерявшись от неожиданности.

– Простите, я подумал, что хозяйка не слышит, и решил постучать еще раз.

Я хотела усмехнуться, но решила рассмотреть почтальона получше: передо мной стоял высокий, крепко сложенный мужчина лет двадцати пяти. Взгляд глубоко посаженных карих глаз скользнул по моему лицу и опустился ниже. Длинный прямой нос отдаленно напоминал мой, но греком я его назвать не могла. Волосы цвета спелой пшеницы обрамляли лицо, и, судя по щетине, мужчина не брился около трех дней. Губы вытянулись в тонкую линию, руки болтались вдоль тела, костяшки пальцев, покрытые кровавой коркой, говорили о том, что недавно молодой человек с кем-то подрался.

Проследив за моим взглядом, мужчина продолжил, слегка прочистив горло:

– Пришло письмо из Лостона от неизвестного отправителя. Полагаю, ваша…

– …тетушка. – Я сложила руки на груди, явно наслаждаясь моментом, пока мужчина пытался подобрать слова.

– Да… полагаю, ваша тетушка знает, от кого оно. Я могу попросить вас передать ей конверт?

Я кивнула, не отводя глаз со смущенного почтальона, внутри ликуя – в очередной раз заставила мужчину покраснеть и виновато опустить голову. Но что-то не давало мне покоя: если своими действиями и жестами он выдавал беспокойство, то глаза излучали уверенность и животный голод, не схожий с похотью. Переведя взгляд на руки почтальона, я вдруг осознала, что они были точно такими же, как и в моих кошмарах.

Но как это возможно?

Отбросив глупую мысль, я встретилась взглядом с мужчиной, невзначай проведя пальцами по шее, откидывая непослушные пряди волос, и не смогла сдержать улыбки, когда услышала его шумный вздох.

Руки почтальона затряслись, и письма упали в снег. Мы одновременно наклонились за ними, соприкоснувшись ладонями. Я почувствовала, будто через меня прошел разряд тока.

Бороться. Ты должна бороться.

Ужаснувшись голосу, прозвучавшему в голове, я резко вырвала из рук почтальона письма и положила их на перила, предварительно отряхнув от снега. Обхватив себя руками, вымученно улыбнулась и вновь взглянула на молодого человека. Его лицо было пунцового цвета, я всеми силами старалась не засмеяться и, пытаясь сгладить ситуацию, сказала:

– Огромное спасибо, что доставили это письмо моей тетушке. Можете не переживать, передам все в целости и сохранности. Всего доброго. – И начала медленно закрывать дверь, когда услышала: