И еще это до ужаса схоже с теми девушками, которых Мэлвин похищал, насиловал, пытал, убивал и хоронил в своем «водном саду».

Привязанными к бетонным блокам.

Я пытаюсь взять себя в руки, обуздать неистово мечущиеся мысли. Это, несомненно, совпадение. Попытку избавиться от трупа путем утопления в озере вряд ли можно назвать уникальным действием, а большинство хитрых убийц привязывают к ним грузы, чтобы тела подольше не обнаружили. Бетонные блоки, насколько я помню по материалам следствия над Мэлом, тоже нередко используются в качестве груза.

Но это описание…

Нет. Молодые, уязвимые женщины – излюбленная цель множества серийных убийц. И ничто не свидетельствует о том, что здесь действовал серийный убийца. Быть может, это была просто случайная смерть при подозрительных обстоятельствах и, как следствие, паническая попытка спрятать труп. Неопытный, неподготовленный убийца, который совершенно не собирался никого убивать. Такие истории сплошь и рядом встречаются там, где замешаны наркотики, а в Нортоне существует проблема наркомании, мы слышали это от офицера Грэма. Убийство, должно быть, связано с этим, как и предположила полиция.

Это не имеет к нам никакого отношения. Не имеет отношения к преступлениям Мэлвина Ройяла. Но убийство практически у самого нашего порога? Снова?

Это кошмарная перспектива – по множеству причин. Я боюсь за личную безопасность своих детей, конечно же. Но я также боюсь той пытки, которой нам придется подвергнуться, если в нас опознают Ройялов. Я приняла решение остаться и встретить испытание лицом к лицу, но теперь, когда мне известны подробности случившегося, это сделалось куда труднее. «Сайко патрол» не пройдет мимо этого дела. Они будут выискивать малейшие подробности. Искать фотографии. Я не могу контролировать снимки, которые делают другие люди; несомненно, я мелькаю на заднем плане тех фото, которые кто-то снимал в парке, на стоянке, возле школы. А если не я, то Ланни или Коннор.

Это значит, что оставаться здесь нам рискованно – чрезвычайно рискованно.

Я пишу Авессалому ответ:

Я не говорила Авессалому, где мы поселились, но подозреваю, что он это знает. Мне пришлось заполнять определенные бумаги, чтобы купить этот дом – по тем документам, которые он для меня сделал. Для него найти наш новый адрес – просто детская игра. Когда нам пришлось удирать в прошлый раз, именно Авессалом прислал нам список возможных мест назначения. И все же мне легче думать, что он не знает, где именно мы находимся, и что ему это не интересно. Он никогда нас не предавал – только помогал нам.

Но это не значит, что я готова полностью доверить ся ему.

Авессалом завершает разговор, и я довольно долго сижу, глядя на слова на мониторе. Хотела бы я сказать, что сочувствую той несчастной, мертвой, неизвестной девушке, которую нашли в озере. Но она для меня – лишь абстракция. Проблема. Я могу думать только о том, что ее смерть может привести к тяжелым последствиям для моих детей.

Я была неправа, принимая импульсивное решение остаться здесь. Никогда не следует отсекать себе путь к побегу. За четыре года это стало моей мантрой, это чистый инстинкт выживания. Я еще не готова поменять свое решение, но эта статья, это сходство с преступлениями моего мужа… все это пробудило во мне некое беспокойство, к которому я научилась прислушиваться.

Я не стану сразу же хватать детей и бежать, но мне, черт побери, очень нужно составить план экстренной эвакуации на тот случай, если дела пойдут худо. Да, я должна обеспечить своим детям стабильность… но еще важнее то, что я должна обеспечить им безопасность.

В свете этой статьи я больше не чувствую той безопасности, которую чувствовала прежде. Это не значит, что я уже убегаю.

Но это значит, что мне нужно приготовиться.

Я быстро «гуглю» выставленные на продажу автофургоны в нашей окру́ге и нахожу золотую жилу: большой грузовой фургон, который предлагают для покупки или обмена, всего в нескольких милях от нас, в Нортоне. Я заранее продумываю, как паковать вещи. У нас есть несколько складных пластиковых коробок, но мне нужно купить еще некоторое количество в местном «Уолмарте». Я стараюсь избегать крупных магазинов, поскольку там всегда есть риск попасть на камеры наблюдения, но в Нортоне и его окрестностях выбор не особенно большой, если только я не собираюсь ехать за покупками в Ноксвилл.

Я смотрю на часы и решаю, что у меня нет времени лелеять свою паранойю. Хватаю бейсболку с длинным козырьком, без надписей или рисунков, и большие солнечные очки. Потом удостоверяюсь, что одета неприметно и безлико, по мере возможности. Это лучшая маскировка, какую я могу изобрести.

Пока беру из сейфа наличные, я слышу на подъездной дорожке сигнал почтового грузовичка и выглядываю наружу. Почтальон как раз заканчивает набивать мой ящик почтой, и я выхожу, чтобы забрать ее, по-прежнему напряженно размышляя о том, как мне приготовиться к экстренному случаю. Продажа дома в мои расчеты не входит, это можно будет сделать после переезда. Нужно будет забрать детей из школы без предупреждения или объяснений – снова. Но если не считать этих забот, нам на самом деле не придется рвать чертову прорву связей. Я так долго поддерживала нашу мобильность, что для всех нас до сих пор вполне естественно не обременять себя излишними привязанностями.

Я думала, что это место может стать точкой, где мы прервем этот цикл. Может быть, оно все еще остается ею, но мне нужно быть практичной. Всегда следует рассматривать вариант необходимости побега. Всегда.

Первый этап – добыть фургон.

Среди вороха предписаний и рекламы мне попадается письмо официального вида. От властей штата Теннесси. Я вскрываю его и обнаруживаю свою лицензию на ношение оружия.

«Слава богу!»

Я сразу же кладу его в свой бумажник, выкидываю прочий почтовый спам в ведро, достаю из сейфа пистолет и подплечную кобуру. Так приятно надеть ее, почувствовать вес оружия – и знать, что, в отличие от других случаев, когда я была вынуждена брать его с собой, сейчас у меня есть бумага, которая подтверждает мое законное право на это. Я много раз практиковалась доставать пистолет из кобуры, так что для меня в этом нет ничего непривычного. Возникает ощущение дружеского присутствия рядом.

Я набрасываю легкую курточку – скрыть кобуру – и сажусь в «Джип», чтобы ехать за фургоном. Это долгий путь, ведущий в сельскую местность за пределы Нортона, и хотя я распечатала подробные указания относительно дороги – один из недостатков отказа от использования смартфона заключается в том, что приходится полагаться на карты и прочие бумаги, – но менее сложной и извилистой она от этого не становится. Я думаю: есть веская причина тому, что действие фильмов ужасов часто происходит в лесу – здесь кроется странная первобытная мощь, заставляющая человека чувствовать себя маленьким и уязвимым. Люди, которые способны выжить и процветать здесь, – сильные люди.