Максим стоял, выпучив глаза от изумления. Такого поворота он не ожидал. Думал, как бы сбежать, как выбраться из Добрии. А сбегать и не требовалось. Его выпроваживают отсюда под белые ручки.

– А мои друзья? – решился спросить он. – Что будет с ними?

– Твой покрытый шерстью спутник тоже пусть уходит. У нас нет оснований задерживать его. Что же касается коротышки… С ним сложнее. Что, если он найдет обходной путь к своим собратьям, живущим по ту строну Задвери? Тогда он волей-неволей окажется шпионом. Боюсь, его судьбу решить сможет только высокий Совет.

В зале повисла тишина. Максим не знал, что делать. Отказаться от предложенной свободы или оставить Гуню одного в темнице? Но чем он поможет коротышке? Устроить побег? Стать преступником? Ради чего, спрашивается? Кто для него этот Гундарин? Ой, да ничего с коротышкой не сделают! Кормят, поят, вот пусть и радуется. Добрия по всем меркам лучше, чем Отстойник. И Максим не нанимался его спасать. Ему давно пора домой возвращаться, на Землю. Он и так тут…

Он вдруг понял, что не может подсчитать, сколько дней прошло с того момента, как его похитили. А если бы и знал – как перевел бы время из вирийского в земное? Нет, хватит приключений! Пора домой. Он открыл рот, чтобы поблагодарить князя. Но сказать ничего не успел.

– Я не согласна с таким решением!

Огница рванулась к трону. Стала перед князем, поклонилась:

– Светлейший князь, нельзя отпускать этого человека. Стража дверей пока не задала ему всех вопросов, какие необходимо задать.

Советники зашушукались, дружинники подобрались. И князь нахмурился, уставившись на дочь.

“Так задавайте, – буркнул он.

Огница сердито взмахнула рукой:

– Еще не время. Он недостаточно изучил человеческий язык, чтобы ответить на них.

– Мне кажется, стража лезет в чужие дела. И моя дочь лезет в чужие дела! Этот человек находится в моем городе, на моей земле. Я решаю, как с ним поступить.

– Этого человека и его спутников-нелюдей, которых он отчего-то называет друзьями, задержала стража дверей, а не княжья дружина. Потому они наши пленники! А чтобы не злоупотреблять гостеприимством светлейшего князя, я завтра же увезу их всех из Древца.

– Куда? – не сдержал удивленный возглас Максим.

– Куда?! – заглушил его княжеский бас.

– Мы уплываем в Окрест.

– Что делать страже в Окресте? Там нет ни одной двери, насколько мне известно.

– Кто знает. – Девушка позволила себе усмехнуться.

Ждать терпеливо, пока за него решают судьбу, Максим больше не желал. Он ступил к трону, стал рядом со стражницей.

– Господин князь, я не хочу ехать с ней. Она меня убить собирается.

Советники зашушукались, зашевелились дружинники, бряцая оружием. Князь недоверчиво приподнял бровь.

– Убить? Маакс, ты плохо знаешь наши законы. Никто не имеет права убить человека без суда и следствия, даже офицер стражи. Даже моя дочь. Даже моя дочь – офицер стражи! Я надеюсь.

На последней фразе он перевел взгляд на Огницу. Та быстро кивнула.

– Разумеется, я не собираюсь его убивать! Я готова поклясться, что ни один волос не упадет с головы этого юноши, пока он находится под моей охраной.

– Что ж, пусть будет так… – Князь забарабанил пальцем по подлокотнику трона. Но тут же спохватился: – Я не считаю это решение верным. Но и не желаю начинать глупую ссору со стражей дверей! На ближайшем Совете я буду говорить об этом.

– Конечно. Благодарю вас, светлейший князь.

Огница вновь поклонилась. Повернулась к выходу, схватила Максима за руку, потянула за собой, приказав:

– Пошли!

Он попытался вырваться, но она удержала. Шепнула на ухо: «Не дергайся! Не силой же тебя волочь».

Лишь когда они вышли из дворца, спустились по его широким каменным ступеням, Максим выдернул свою ладонь из ее руки. Крикнул в лицо повернувшейся девушке:

– Что ты ко мне прицепилась?! Чего тебе надо вообще?

Огница улыбнулась. Чуть насмешливо и снисходительно, будто поддразнивала.

– Я же твои интересы блюду. Сам сказал, что коротышка – твой братик по разуму. Не хочешь же ты, чтобы он всю жизнь в темнице промаялся, ожидая, пока Совет о нем вспомнит? А теперь вы в моей власти. Я решу, что с вами делать, куда быстрее, чем князья.

О, в этом Максим не сомневался. Весь вопрос в том, каким будет решение.

– Крутую из себя строишь, да? – просипел он зло. – А я все равно убегу. От жаб убежал, а от тебя и подавно!

Огница засмеялась. Потом небрежно закатала левый рукав куртки, и Максим обомлел. На запястье у нее радужно переливался браслет. Тот самый…

– Откуда?.. – только и нашелся, что спросить.

– Тиун Рен-Рендук мне этого пискуна подарил, перед тем как в Задверь уплыть. Чтобы я на привязи тебя держала. Так что никуда ты, Макс-Маакс, не убежишь.

Максима аж затрясло всего. Ясно, как она его в лесу выследила. Она о каждом шаге его знала. А может, и каждое слово слышала? И кто знает, что еще эта криссовская штука делать умеет.

– Ты… ты… – Он наконец подобрал подходящее слово: – Стерва!

Стоило и похлеще эпитет ввернуть, он знал его перевод на добрийский. Но язык почему-то не повернулся произнести ругательство.

Огница подумала немного. Затем кивнула:

– Да, я стерва. Привыкай.

Ладья отчалила от пристани Древца, едва колокол на звоннице отбил десять ударов, возвещая начало нового дня. Собственно, это не корабль был, а большая лодка с квадратным парусом, шестью парами весел, лавками для гребцов и пассажиров да навесом из плотной, смахивающей на брезент ткани. Товар для обмена и княжью долю добычи из Задвери в город привозили куда более крупные посудины. Но на этом судне никакого товара везти не предполагалось. Только команда и пассажиры – троица пленников и Огница с четырьмя стражниками.

Сидеть на жесткой деревянной лавке было тесно и неудобно. Вдобавок пленникам не позволили занять места рядом друг с другом. Гуню и Шура стражники зажимали с двух сторон. Максиму повезло больше, он оказался на самой последней, коротенькой лавке – за спиной один кормчий с веслом. Но, естественно, рядом с ним уселась эта девчонка! Не оставалось ничего другого, как отвернуться и смотреть на воду, на берег вдали.

Плыли против течения, ветра не было, матросы экономили силы, загребали веслами неторопливо, размеренно. Потому ладья двигалась медленно. Прошел час, прежде чем Древец исчез за поворотом реки. Она была полноводная, широкая, напоминала Дон, родной, домашний, знакомый с детства. Если не поворачивать голову и не прислушиваться к разговорам спутников, казалось, что и правда плывешь на лодке по Дону, и за очередной излучиной откроется какое-нибудь знакомое, приметное место. Вот сейчас должен быть мост или завиднеются трубы завода вдалеке…