– Нет, – она не выглянула из-под одеяла и еще сильнее натянула его на себя, как будто собиралась спать.

Генри осмотрелся в комнате. Здесь всегда было невероятно чисто. Ни носка на полу, ни вынутой книги на полках, где все расставлено по алфавиту. Пахло лимонным полиролем для мебели и чистым постельным бельем.

– Хорошо, – сказала Тесс. – Ты можешь сказать, где ты нашла это?

Она откинула одеяло и показала Эмме фотографию. Эмма посмотрела на снимок, потом судорожно начала дергать нитку, выбившуюся из стеганого одеяла.

– В лесу.

– Где?

Генри снова закрыл глаз ладонью, стараясь выдавить боль наружу.

– В лесу за садом, – ответила Эмма, переводя взгляд с одеяла на лицо Тесс. – Там слова на деревьях.

– Ты можешь показать? – спросила Тесс и взяла дочь за руку. Эмма кивнула и встала с кровати.

На улице было уже темно, поэтому они взяли фонарик из шкафа в прихожей. Генри последовал за ними, но тут раздался звонок стационарного телефона.

– Вот черт, – пробормотал он, когда вернулся и взял трубку, думая о том, что звонит один из его сотрудников, который допоздна задержался на адской работе, которую нужно закончить во что бы то ни стало, хотя они уже вышли за рамки бюджета.

– Алло? – никакого ответа на другом конце линии. – Кто звонит?

Отлично. Генри уже собирался повесить трубку, когда услышал мужской кашель.

– Это Генри? Генри Дефорж?

– Да.

– Меня зовут Билл Лунд. Семья Спенсера Стайлса обратилась ко мне за помощью в расследовании его смерти.

В горле у Генри встал комок.

– Вы еще там, Генри?

– Да, конечно. Чем я могу помочь, мистер Лунд?

– В сущности, я только что приехал в Вермонт и надеялся договориться о встрече с вами. Завтра днем у меня назначено несколько встреч в Секстоне, поэтому как насчет утренней встречи? Скажем, в десять утра? Я могу приехать к вам домой или в офис, как будет удобнее.

Генри сглотнул, пытаясь растворить тугой комок в горле.

– Очень хорошо. Встретимся в доме, я буду на месте. К нам можно доехать по шоссе № 2; дом находится примерно в одной миле от центра города, с правой стороны. Дом номер 313, вы узнаете его по белому почтовому ящику с нарисованными садовыми фиалками.

– Отлично, Генри. Буду ждать встречи. Можно задать несколько вопросов, если у вас есть минутка?

– Э-э-э, да. Разумеется.

– Сестра Спенсера рассказала вам об открытке. Вы имеете представление, кто мог отправить ее?

– Ни малейшего понятия, – ответил Генри, довольный тем, что можно сказать правду.

– Вы, случайно, не находитесь на связи с Валери Дельмарко или со Сьюзен Пирс?

Генри сунул руку в карман, достал старую цепочку с брелоком и встряхнул его. Белая цифра «8» почти стерлась, а жидкость внутри потемнела со временем, так что пластиковый штемпель внутри почти невозможно было прочесть.

– Боюсь, что нет. После окончания колледжа Вэл уехала домой в Бостон, а Сьюзи направилась в Калифорнию.

Он снова встряхнул шарик и вообразил, будто видит в мутной жидкости слово Лжец.

– А Спенсер, он отправился домой в Чикаго? – спросил Билл.

– Думаю, да, – ответил Генри. – Хотя на самом деле, я не уверен.

– Он был близок с Валери?

Генри почти не помнил. Он был не слишком хорошо знаком с ними, пока они находились вместе, – только потом, когда образовалось их общество. Он видел их вместе в кампусе и обратил внимание, что Спенсер держит ее на коротком поводке. Они были одной из тех пар, где мужчина говорит и принимает решения от лица обоих партнеров. Мы не пойдем на эту вечеринку. Мы считаем, что кубизм сильно переоценен.

– Какое-то время, но недолго. Они разошлись во время выпускного года, – Примерно в то время, когда Вэл стала Уинни. – Потом она сблизилась со Сьюзи.

– Ясно. Хорошо, благодарю вас. Встретимся завтра.

– Отлично, – сказал Генри, довольный тем, что так просто сорвался с крючка. Но он знал, что это лишь начало. Если этот парень чего-то стоит, то найдет доказательства, которые выставят его лжецом. И что тогда?

В трубке зазвучали гудки отбоя. Рука Генри заметно дрожала, когда он положил трубку на рычаг. Несколько минут он стоял в полузабытьи, вспоминая узкое лицо Спенсера и его длинное черное пальто с едва ли не бездонными карманами. Он все еще стоял у телефона в прихожей, когда увидел Тесс и Эмму, которые пересекали двор и шли по дорожке к дому, светя перед собой фонариком.

– Девять, – прошептала Эмма, когда они вошли. Генри непонятна была эта странная привычка. Она что, говорит по-немецки? Говорит «нет»[8] каждый раз, когда приходит домой? Как будто ощущает что-то неправильное.

Тесс была бледная и дрожала всем телом. Она выглядела точно так же, как…

– Генри, – она ртом пыталась поймать воздух, – там, в лесу! Кто-то разрисовал деревья.

Призрачный вздох.

– Что?

– Кто-то написал краской слова на деревьях.

– Какие слова?

– «Здесь были Сердобольные Разоблачители».

Генри ничего не ответил; он просто стоял, упираясь рукой в стену для опоры. Он посмотрел на дочь, которая пристально разглядывала картину с лосем, словно не видела ничего интереснее.

– Она взяла мою бордовую краску, – голос Тесс прозвучал так тихо, что Генри подумал, не ослышался ли он.

– Кто? – переспросил он.

– Может быть, это дама, которая нарисовала Фрэнсиса, – сказала Эмма, по-прежнему не сводя взгляда с лося. – Может быть, она вернулась.

В этот момент у Генри возникло четкое впечатление, что лось шевельнулся, моргнул и с озорным видом подмигнул ему.

– Ты видела… – начал он, и его дочь улыбнулась с таким видом, что у него не остается никаких сомнений: да, она тоже видела это.

У Тесс так сильно дрожали руки, что она никак не могла попасть ключом в замок на двери своей студии. Красные буквы, которые она видела на деревьях, пылали в ее сознании собственным светом, как неоновая вывеска. Здесь были Сердобольные Разоблачители. Признание. Предупреждение.

– У тебя есть ключ от дома Берусси? – спросил Генри.

Сьюзи пожала плечами и вставила ключ в замок грубо вытесанной деревянной двери.

– А теперь скажи, что ты не трахалась с ним, – поддразнила Вэл.

Сьюзи сделала вид, будто не слышала. Из-за отпертой двери доносилось низкое рычание.