победы где бы то ни было. Перед глазами мелькали картинки несбывшихся грез о победах, о медалях, о всемирной славе. Мне хотелось стать кем-то. Доказать миру, папе, брату, всему Усть-Горску, что я не просто папина дочка, капризная принцесска, а настоящая спортсменка, готовая идти ради своей цели на все.

И я шла, шла, буквально бежала, пожертвовала любимыми часами с братом. Прогулками с мамой. Игре в шахматы с отцом. Я всем пожертвовала, чтобы каждый день приходить на лед и тренироваться. Тренироваться. И еще раз тренироваться.

Через три года я могла бы попасть на Олимпиаду, а теперь все, что меня ждет, это разряд и скудные поздравления от тех, кто вряд ли вспомнит, что такое фигурное катание.

Я обняла себя, глотала слезы и смотрела на уже пустую дорогу. Такую же пустую, как моя душа, в которой словно все замерзло.

Позвоночник. Боже. Паша повредил позвоночник. И теперь, чтобы встать на ноги, ему придется немало потрудиться, но о спортивной карьере придется забыть.

А ведь он только начал проявлять ко мне интерес, даже улыбался на глупые замечания. Еще несколько месяцев и мы бы стали кататься как единое целое, а теперь я снова останусь одна.

«После второй неудачной попытки работы с партнером со мной вряд ли согласится кто-то кататься», — думала я в тот момент и была права.

Еще долгое время мне приходилось довольствоваться одиночным катанием, которое без прыжковых, сложных элементов было бессмысленным. Ни на одни соревнования я не попала бы. А мне нельзя было прыгать из-за нагрузки на сердце. Получается, парное катание единственный шанс оставаться кем-то в мире этого вида спорта. Но теперь и он для меня был закрыт.

На затылке в тот момент я ощутила небольшой дискомфорт, покалывание, словно по волосам водили электрической расческой «Дарсонваль». И так было всегда, когда в зоне видимости появлялся Ярослав. Я обернулась и заметила, что он стоит на крыльце без куртки и смотрит прямо на меня.

Мне не было стыдно перед ним за то, что я отдалилась, ведь я делала это ради цели. И он, как мой брат, как тот, кто всегда добивается своего, должен был это понять. Но в тот момент его взгляд мне не понравился. В нем было некое превосходство пополам с обидой. Словно я бросила его. Но теперь он мог радоваться, теперь я почти свободна и могу проводить с ним много времени.

Только вот самой мне от этого легче не становилось. Скорее наоборот, погружало в полную, непроходимую безнадегу.

Я вернулась на полноценный день в школу. Даже подтянула предметы, по котором мне и так ставили пятерки, учила языки, но продолжала тренироваться. А еще начала умолять тренера, родителей дать мне возможность стать одиночницей. Но у всех был один ответ, что здоровье не позволяет. И это бесило. А особенно бесил Ярослав, который вообще считал, что весь этот большой спорт дурь и не стоит внимания.

Я не хотела с ним ругаться, потому что знала, что в любом споре он найдет тысячу аргументов против моего десятка и мой самый важный, что мне это нужно как воздух, для него не считался даже стоящим внимания.

— Ты маленькая еше, Мира. Твоя страсть угаснет, закончится, как кончается все в нашем мире, — говорил он как-то во время очередной прогулки.

Мы много гуляли. Просто шли рядом и держались за руки. Иногда мне казалось, что он сжимает меня слишком сильно. И в тот момент, словно прочитав мои мысли, он ослаблял хватку.

— Это не закончится, — стояла я на своем.

— Твоя мать мечтала быть актрисой. Вон, довольствуется местным театром на радость отцу и зрителями Усть-Горска.

— Ты думаешь, она счастлива? — спросила я зло. Я видела на лице матери постоянную муку, она заперла себя здесь ради мужчины, которого любила, отрезав себе крылья. Но я люблю Усть-Горск и бесконечно люблю родителей и брата, но прозябать здесь всегда я не желала.

— У нее любимый муж и дочь. Огромный дом и уважение всех жителей города. Она здесь королева. Что еще женщине нужно для счастья?

— Не знаю, — задумалась я тогда о матери и о слове «счастье». Я была счастлива рядом с Ярославом, он дарил мне тепло, порой огонь своей заботы. Но ведь у меня были мечты. Они точно были далеки от желания стать старой девой под надзором строгого брата. А то, что он строг, не сомневался никто. Парни сторонились меня, на день святого Валентина я получила шикарный подарок от Ярослава, кулон с агатом на золотой цепочке, но ни одной Валентинки от одноклассников. Стоило кому-то из них открыть рот, как он словно вспоминал, кто я такая, и рот закрывался сам с собой.

Я росла, хотела мужского внимания, восхищения, а на вопросы Ярославу, красивая ли я, получала всегда стандартный ответ.

— Посмотри в зеркало.

Ярослав нечасто был рядом, но его око незримо присутствовало со мной всегда. Чем старше он становился, тем серьезнее становилось между нами отличие. Я любила сериалы, любовные романы про принцев, танцы и фигурное катание, а он как одержимый изучал техническую литературу, системы программирования, а развлекал себя сложнейшими головоломками. С мамой я продолжала посещать тренировки, искать себе партнера, заниматься театром, а он занимался бизнесом. В свои годы создал приложения на гаджет, зарабатывая свои первые деньги. Отец гордился им, а я так и осталась глупой принцессой, которой вряд ли удастся надолго вырваться из этого городка.

Глава 31.

Время, когда отец брал короткие отпуска, и мы ездили по миру, было самым счастливым для меня. Ярослав уделял мне время, мать не причитала о новых партнерах, которые боялись меня как огня. А самое главное я видела что-то помимо нашего Ледового дворца, дома, школы и бесконечных сибирских лесов.

В одной из таких поездок в Австрии, катаясь на лыжах, когда все еще спали, я взяла коньки, которые всегда были со мной, и пошла кататься на Ледовую арену, что находилась рядом.

Записку я оставила, так что даже не волновалась. Да и телефон был рядом. Надев коньки и выскочив на лед, я почти сразу врезалась в твердое, чуть худощавое тело.

— Простите, фрау, — заулыбался светловолосый парень, заговорив на чистом немецком. Мне не нравился этот язык, но он словно шептал, и я почти растаяла. Особенно, когда он обнажил ровный ряд зубов и поинтересовался. — И что такая красивая девушка не спит