– Но, может, у тебя найдется время просмотреть хотя бы часть почты сегодня вечером? – после минутного колебания спросила миссис Деранж.

Элоэ ничего не ответила. Неожиданно она почувствовала, насколько она устала. И дело было не только в усталости от напряженной езды, но и во всем том, что она пережила за последние сорок восемь часов, включая и то опустошение в душе, которое она почувствовала после того, как Дикс покинул ее, не попрощавшись. Наконец она осознала, что миссис Деранж ждет от нее ответа.

– Да, да, конечно, – сказала она. – Я сделаю все, что смогу.

– Ты найдешь всю почту в гостиной, – продолжала миссис Деранж. – Однако я попросила установить письменный стол в твоей спальне. Тебе будет удобнее работать там.

– Благодарю вас, – сказала Элоэ. Она слегка вздохнула и повернулась к двери. – Сейчас, если вы мне позволите, я хотела бы попасть в свою комнату. Я целый день была в пути, и мне необходимо переодеться и принять душ.

– Я хотела бы обсудить с тобой еще одну-две вещи перед тем, как мы спустимся к ужину… – начала миссис Деранж.

Но тут вдруг Лью впервые проявила чуткость, осознав насколько Элоэ была уставшей.

– О, оставь ее в покое, мама, – сказала она. – Разве ты не видишь, в каком она состоянии? Это же было целое путешествие, если призадуматься.

Миссис Деранж хватило такта, чтобы принять смущенный вид.

– Может быть, тебе лучше сегодня отдохнуть, Элоэ, – сказала она. – Ужин тебе принесут. Не забудь, это входит в услуги отеля, таковы здесь условия пансиона. Это очень дорогой отель.

– Что мы прекрасно можем себе позволить, – сказала Лью из-за своего туалетного столика, манерно растягивая слова.

Миссис Деранж предупреждающе на нее взглянула.

– Ни к чему быть экстравагантной, Лью. Как я тебе уже неоднократно говорила, мы, может быть, и богаты, но твой отец зарабатывал каждый десятицентовик тяжелым трудом.

– Чепуха! – не унималась Лью. – Ему улыбнулась удача, и ты об этом знаешь. А если ты будешь продолжать вести разговоры в подобной мелочной манере, «дук» может подумать, что у нас вообще ни на что нет денег.

– Кстати, ты напомнила мне. Мы должны спросить внизу, нет ли письма для нас. Я не доверяю этому портье в холле. Он настолько глуп, что может перепутать нашу фамилию с чьей-либо еще. Я почти уверена, что герцогиня уже могла ответить нам к этому времени.

– Возможно, она не так уж и стремится встретиться с нами, как мы с ней, – или, скорее всего, ее сын, – предположила Лью.

Миссис Деранж в раздражении фыркнула, а затем, осознав, что Элоэ находится все еще в комнате, резко сказала:

– Беги, Элоэ, отдыхай. Если ты слишком устала, чтобы работать, ты можешь лечь спать. Мы с тобой встретимся завтра сразу же после завтрака и займемся этими письмами.

– Благодарю вас, – сказала Элоэ. – Спокойной ночи, миссис Деранж. Спокойной ночи, Лью.

Она выскользнула из комнаты, и, пока шла к себе, она услышала, как Лью говорила:

– У тебя тяжелый характер, мама. Ты могла бы поблагодарить Элоэ за то, что она пригнала машину, проехав пол-Европы.

– Поблагодарить ее! С какой стати? Ей за это платят, не так ли?

Продолжение разговора Элоэ уже не слышала, но она посмеивалась, пока шла по коридору.

Ее комната была расположена на том же этаже, но в противоположной стороне отеля, и выходила окнами не на море, а на огромный открытый двор перед центральным входом, где были припаркованы машины.

Это означало, как она прекрасно догадывалась, что ее, вероятнее всего, будут будить в позднее ночное время прибывающие и убывающие гости, которые будут хлопать дверцами автомобилей и разговаривать громкими голосами, не считаясь с теми, кто, может быть, хотел бы поспать.

Однако она не собиралась расстраиваться из-за того, как ее разместили. Она чувствовала трепетное возбуждение, оттого что оказалась в этом огромном роскошном отеле, да еще в Биаррице. Единственное, что ей сейчас мешало оценить окружающую обстановку, так это ее чрезмерная усталость.

Ужин ей был подан официантом, облаченным в белоснежную форму. Еда была превосходной, и, после того как она поела, она почувствовала прилив сил.

Оказалось, что ей не так уж хочется спать, только легкое щемящее чувство подавленности все еще оставалось в ее сердце, когда она думала о Диксе. Она хотела его понять. Она хотела быть уверенной в том, что когда-нибудь вновь его увидит.

Элоэ забралась в постель, думая, что не сможет уснуть, однако она мирно проспала без всяких снов и, проснувшись, обнаружила, что угнетенное состояние и переживания, которые одолевали ее накануне вечером, бесследно исчезли.

Наоборот, она чувствовала возбуждение и была полна ожидания того, что ей готовил грядущий день. Она оделась и позавтракала задолго до того, как разбудили миссис Деранж, поэтому она выскользнула из отеля и спустилась к берегу моря, которое простиралось внизу, прямо перед отелем.

Море было голубым, как и небо над ним, волны с белоснежными гребнями набегали с Атлантики и разбивались о золотой песок. Людей вокруг было мало, и Элоэ побежала. Ветер раздувал ее светлые волосы, солнце сверкало в ее глазах, и весь мир казался заключенным в блестящей золотой радуге.

Она прибежала, запыхавшись, в отель, где ее в коридоре уже искала Жанна, чтобы сказать, что миссис Деранж готова.

– О, вот и ты, – сказала она, когда Элоэ появилась в дверях. – По-моему, нет нужды, спрашивать, отдохнула ли ты.

– Я замечательно выспалась, спасибо, – ответила Элоэ. – Надеюсь, вы тоже.

– У меня была ужасная ночь, – произнесла миссис Деранж. – Мы пробыли в казино до четырех утра, и к тому же я потеряла много денег.

– Печально слышать.

– Я была дурой, что позволила им уговорить меня сесть за игру. Что бы сказал мой покойный муж на такую глупость, не могу себе представить. Он всегда придерживался того, что деньги должны расходоваться разумно и только на то, что действительно необходимо. Запомни это, дитя. Это хорошее правило. Никогда не сори деньгами, они могут тебе понадобиться когда-нибудь.

– У меня их никогда и не было, чтобы сорить ими, – мягко сказала Элоэ.

– Да, думаю, что не было. – Затем она быстро добавила, как бы слегка смущенная от такого поворота в разговоре: – Что ж, давай приниматься за работу.

Было очевидно, что миссис Деранж была не в самой лучшей форме этим утром.

При диктовке писем она противоречила сама себе на каждом слове, сомневалась в том, что она должна сказать, а затем, произнеся фразу, вновь меняла ее. Тетрадь Элоэ была полна зачеркиваний и поправок, и она начала уже подумывать, что так далеко они не уедут, когда Жанна принесла письмо.