Даллариец тоже сел. Переглянувшись, мы решили заключить перемирие, и в результате рука Динара опять накрыла мои ладони, и мы молча уставились на бабулю. А бабушка переводила взгляд с меня на Динара, а потом... она посмотрела на дверь. Глаза старушенции снова сузились, она стремительно повернула голову и уставилась на внука...

– Динар, давно ли ты стал таким... сильным?

Рыжий несколько смутился и нехотя ответил:

– После Готмира...

– Готмира? – переспросила леди. – А только ли Готмир повлиял, Динар?..

Аннаре поднялась, медленно подошла к окну и прикоснулась к цветам, которые росли в небольших горшках. Странно, я провела тут полдня, но заметила эти зеленые кустики только сейчас.

– Атнарг элветосиа венето алшее, энимар эрвета... – начала айсира, а я начала переводить.

«Есть легенда о слиянии огненного шара и земли, что покрыла его... Огонь и земля – между ними мало общего, но погаснет пламя внутри земли – и жизнь погибнет... Динар... когда-то я молила о пробуждении твоего огня, а сейчас... я прошу тебя... остановись. Он сильнее, Динар, и девочка нужна ему самому...»

В этот миг рыжий посмотрел на меня, а я продолжала изображать полнейшее незнание далларийского.

– Она бредит? – шепотом спросила я, дабы отвести мелькнувшее в его глазах подозрение.

– Лучше бы я бредила! – Леди развернулась, и в ее взгляде были слезы. – Лучше бы я бредила...

И женщина оставила нас одних.

– Что она говорила? – потребовала я ответа у рыжего.

– Она сказала, что лучше бы она бредила, – Динар, несмотря ни на что, улыбался.

– Издеваешься? – Я опять начала злиться.

– Тобой любуюсь.

– Ясно – издеваешься!

Я встала, подошла к штанам и торопливо надела, вообще с некоторых пор постоянно самой одеваться приходится. А еще слишком много у меня появилось вопросов, и по возвращении домой мне придется их задать... Ненавижу магию!

– С рубашкой помочь? – галантно спросил Динар.

– Давай, – милостиво согласилась я.

В результате стою и смотрю, как сам правитель Далларии неторопливо застегивает все те полсотни пуговок на белой рубашке, которые тут олицетворяли далларийскую моду.

– Так что с тобой случилось? – ненавязчиво начал Динар.

И почему-то я честно ответила:

– Меня тут все... ненавидят...

– Кат, тебя и в Оитлоне только один я люблю... видишь, какой я добрый?

– Да-а, степень твоей доброты я имела возможность оценить еще в Готмире!

Вместо извинений широкая улыбка и не слишком приятное напоминание:

– Ты... и вся голая... и на мне...

– Да я душила тебя!

– Да-да, помню. – Он продолжал все так же похабно улыбаться. – Надо повторить как-нибудь...

– Твое удушение?

– Можно без элементов насилия, только я и ты вся голая на мне... Что скажешь?

Сказать тут было нечего, кроме:

– Дорогой, а не боишься, что я завершу начатое, а?

Весело подмигнув мне, он нагловато ответил:

– Ты, Кат, определись: то убить пытаешься, то рвешься ко мне сквозь полчища гоблинов и целоваться лезешь, то опять грозишься убить, чтобы потом сломя голову мчаться к лестнице, дабы спасти мою жизнь.

Интересная постановка вопроса... действительно, стоит поразмышлять над мотивацией собственных поступков.

– Забудь. – Динар помог надеть куртку. – Давай сегодня просто про все забудем и развлечемся, что скажешь?

– Моя репутация пострадает? – угрюмо спросила я.

– Кат, у тебя такая репутация, что ей уже ничем не поможешь.

В чем-то он был прав. Я вспомнила про «три груди» и «хвост», и стало совсем тоскливо. И вообще спать хотелось после путешествия и всех треволнений данного дня.

– Динар, а место, куда идем, хоть будет приличное или как в прошлый раз? – уже направляясь к двери, поинтересовалась я.

– Тебе понравится, – заверил меня рыжий, перехватывая у выхода и уводя к стене. Тут обнаружился тайный ход, и вскоре мы покинули замок под молчаливыми и не особо одобрительными взглядами стражников.

Нет, правителю Далларии стражи не сказали ни слова, но они с надеждой посматривали на открытые двери дворца, откуда доносились громкие голоса: видимо, кто-то сообщал матушке рыжего о происходящем. И все же перед нами торопливо подняли все три решетки, опустили мост, и, держась за руки, мы покинули оплот далларийской власти.

– Страшно представить меру своего падения, – с насмешкой произнесла я, – сбежать на ночь глядя с мужчиной... ужас.

– И не говори, я поражен твоей безнравственностью. – Рыжий сжал мою ладонь и потянул за собой, уводя в неосвещенный проулок.

Вот так, проулками и переходами, мы миновали часть города и подошли к пристани. Здесь, оставив меня одну, Динар пошел искать сторожа. Уже через пять минут он вернулся с беспрестанно болтающим седым могучим мужчиной, который нес два фонаря и постоянно поздравлял Динара с предстоящей женитьбой. Однако, подойдя и узрев, с кем сам правитель собирается ночью раскатывать по реке в лодке, сей индивид нахмурился и сурово вопросил:

– Анга ташее?

«Как же невеста?» – перевела я.

– Таэ ньеме, – весело ответил Динар.

«А вот она»! Седовласый внимательно посмотрел на меня, я мило улыбнулась, мужчина низко поклонился, потом неодобрительно посмотрел на рыжего. Зато айсир Грахсовен просто-таки лучился радостью.

– Это дядя Рокхан, – начал Динар объяснять мне, одновременно ведя к лодке, что покачивалась на волнах чуть дальше от пристани, – в детстве часто таскал меня за уши.

– Как он смел наказывать сына правителя?! – возмутилась я.

– Ну, наказывал он всегда за дело, говоря откровенно, да и... никто в моей банде, кроме Рава, не знал о моем происхождении. – Динар весело улыбался. – Замечательное было время.

Я о своем детстве сказать такого не могла, даже завидно стало.

Подведя к лодке, Динар помог сесть, затем устроился сам. Рокхан отвязал канат, бросил его рыжему и оттолкнул лодку. Мы поплыли.

* * *

Ночная прогулка по реке была прекрасной. Я сидела на носу лодки, опустив руку в воду, и наслаждалась плеском воды, пением каких-то птиц и невероятно сладким ароматом, наполнявшим воздух.

– Персики цветут, – пояснил работающий на веслах Динар.

– А ты обещал сад показать, – вспомнила я.

– Там темно, – рыжий перестал грести, – но, если хочешь...

– Завтра с утра перед возвращением в Оитлон, – намекнула на скорый отъезд я.