славном городе дизелистов-подводников, ранее называвшемся Александровск, на судоремонтном заводе.

Опять знакомые места: знаменитый «циркульный» дом, дом офицеров с бильярдной, длинная деревянная полоса причала.

Да, на практике второго курса мы всю ночь долбили лед и очищали от снега этот дощатый причал. Работали тогда ночь напролет, без перерыва, мокрые от пота — обсушиться было негде, на пронизывающем ветру, ломами и лопатами. К утру причал был очищен, и по нему промаршировали шеренги моряков на праздничном первомайском параде. А мы без сил проспали весь праздник на «Шипке» — так называли казарму подплава, расположенную на вершине сопки. Устали так, что в рот не лезла даже знаменитая подводницкая «птюха» — ломоть белого хлеба, намазанный толстым слоем сливочного масла и обильно политый сверху сгущенным молоком, с горячим крепким чаем.

В нынешнюю практику в цехах судоремонтного завода мы практически не бывали. Проводили время в сопках, благо погода была отличная, собирая грибы, жаря из них шашлыки, запивая вином и купаясь в мелких озерках среди сопок, а вечером засиживались в офицерском кафе «Ягодка». В «Ягодке» мы чувствовали себя как дома. Все-таки четвертый курс — не второй. Хотя воспоминаний о той практике было море…

Возвращались на завод вечером, так как ночевали в общежитии на территории завода. Заводская охрана цепкими взглядами ощупывала наши фигуры, нет ли на груди, на бедрах или в иных местах продолговатых выпуклостей. Удостоверившись, что мы без бутылок, пропускала нас на завод.

На этой практике состоялась интересная вылазка в деревню. А дело было так. Подшефный судоремонтному заводу колхоз «Полярная звезда» обратился с просьбой помочь в заготовке кормов — уборке трав на силос. Комсомольская организация завода и его руководство предложили начальнику практики командировать курсантов на неделю в этот колхоз для оказания помощи. И вот мы выгрузились посреди десятка почерневших от времени домов. Сразу заглянули в «Сельмаг» и, без задней мысли, скупили все имеющееся в магазине спиртное. Колхозные мужики после работы остались без выпивки и затаили на нас злобу.

Спали мы на матрасах на полу спортивного зала сельской школы. Работали на покосе ручными косами… В общем, еще те работники… Но ели от души. Колхоз выделял десяток кур, картошку, овощи для нашего питания. Не знаю, насколько мы наработали, но проели часть колхозного бюджета — это точно. Прощались с колхозом без сожаления, да и они с нами тоже. Но память осталась.

По прибытию с практики в «Систему» нам, четвертому курсу, объявили оргпериод, а значит — увольнения запрещены, посещения запрещены, выход за пределы училища запрещен. Вообще, с моей точки зрения, объявление оргпериода после длительной практики — глупость. Поэтому все, невзирая на запрет, тут же разошлись по домам, подругам, знакомым. Мы это рассматривали не как самоволку, а как положенный нам отдых после тяжелой практики на Севере.

Неожиданно ночью училище подняли по тревоге, построили все курсы на плацу, а коробки 4-го курса — нет, стоят лишь несколько сонных личностей. Скандал!

Оказывается, вечером в городе на Северной стороне произошла массовая драка гражданских с курсантами нашего третьего курса. Надо сказать, что в этой части города имелось место, где постоянно кучковалась праздно шатающаяся молодежь — это виноводочный магазин «Якорь» и кинотеатр «Моряк». Наши курсанты тоже не могли пройти мимо этих местных «достопримечательностей», поэтому стычки происходили регулярно, в основном из-за девушек. Но массовая драка — явление довольно редкое. Вмешался патруль, комендантский взвод, дошло до командования «Системы», и в результате — подъем училища по тревоге.

А четвертого курса нет! Наказывать никого из нас не стали. Разобрались «келейно», не поднимая шума.

Подкатило лето…

В один из летних дней я впервые увидел на внешнем рейде гигантский белый корабль — научно-исследовательское судно, носящее имя первого космонавта планеты, предназначенное для управления полетами космических аппаратов. «Титаник», — подумал я, глядя на этого гиганта длиной более двухсот метров, с огромными, диаметром по 25 метров, зеркалами параболических антенн, установленными на его палубе. Фантастика! Как я позже узнал, этот гигант входил в состав Морского космического флота вместе с другими судами командно-измерительного комплекса. При взгляде на этот корабль накатывало чувство гордости за нашу науку, за наше судостроение. Когда строятся такие корабли — это прорыв в науке и технике. Ничего подобного в других странах не было построено.

…Ежедневно в конце программы «Время», после новостей спорта, под музыку «Манчестер — Ливерпуль» шел прогноз погоды. Как и предупреждали синоптики, с начала июля в столичном регионе температура достигла рекордной отметки в 50 градусов! Забушевали лесные пожары. Плотный смог накрыл столицу. Синоптики это объясняли тем, что зима 1972 года в центральном районе страны выдалась морозной и малоснежной. Почва не пропиталась влагой, высохла, что и привело к массовым пожарам. Синоптикам виднее…

Заслуженный летний отпуск проводил на пляже в родном приморском городе. Солнце, теплое море, горячий песок — что может быть лучше.

Летом наша веселая и дружная компания несколько раз заглядывала в здание ресторана с огромными стеклянными окнами, которое было построено в 1962 году согласно постановлению 1955 года «без всяких архитектурных излишеств». Безо всяких…

Заказывали салат «Оливье», жареный антрекот и лафитник холодной «Столичной» — на удивление денег хватало. Играл живой оркестр, и мы под мелодию «Ах, Одесса — жемчужина у моря!» отплясывали до упаду, закладывая руки «за жилетку» и притопывая от души. Кроме этого, танцевали твист и шейк…

В том отпуске была еще замечательная поездка к друзьям на Кавказ, где мы познакомились с футболистами из местного «Нарзана»…

Вот, наконец, долгожданный пятый курс. Мы старшие в училище. Мою форменку украшали пять тяжелых на весь рукав шевронов, пять курсовок. Это было весомо.

Сентябрь баловал чудесной погодой, наступил настоящий «бархатный сезон».

Учеба на пятом курсе как-то не запомнилась… То ли потому, что голова была занята уже другими предвыпускными хлопотами, то ли потому, что считали, что все знаем и умеем. Трудно сказать.

Новы, 1973, год зажег разноцветные лампочки на новогодней елке в «Системе».

Перед стажировкой пятого курса нам присвоили звания мичманов. Это было последнее курсантское звание — впереди уже только офицерское — лейтенант.

До начала стажировки мы, выпускники, были заняты не столько учебой, сколько множеством предвыпускных забот. По графику ходили на примерки офицерского обмундирования, фотографировались на личные дела и удостоверения, писали подробные автобиографии и заполняли анкеты для отдела кадров.

В феврале 1973 года в телеэфир 1-й программы Центрального телевидения вышла передача «Очевидное — невероятное». Ее ведущим был крупный ученый-физик С. Капица. Я много лет, когда была возможность, смотрел эту передачу, которая интересно,