– Я имею в виду Василису Климову.

– При чем здесь Василиса?

– Возможно, Василиса Евгеньевна организовала покушение на вашу жизнь.

– Что за чушь? Меня пытался убить Глеб Горбушин.

– Горбушин?! – В голосе следователя послышалось удивление. – Вы видели его в лицо?

– Нет, на нем был рыцарский шлем…

– Шлем?! Может, просто маска? Шапочка с прорезями…

– Может, и маска.

Кузьмин задумался, выуживая из затуманенной памяти воспоминания. Лицо у злодея было закрыто, но чем – шлемом или шерстяной маской?..

– Меч, которым вас ударили, действительно принадлежал гражданину Горбушину, он это подтвердил. Но вы забрали его, когда выходили из квартиры, оставили возле лифта, и преступник этим воспользовался. У него был нож, но он почему-то взял меч…

– И кто преступник?

– Его фамилия Кириков. Кириков Сергей Антонович… Его задержали ваши же телохранители…

Кузьмин обессиленно закрыл глаза. Теперь он знал, почему разговор зашел о Василисе. Неужели она не смогла простить ему предательства и отомстила?.. Возможно, в их первую брачную ночь она действительно выпила приворот, который обратил ее в дьяволицу…

Зачем? Зачем он это сделал? Сначала нужно узнать ответ на этот вопрос, а потом уже заняться следующим – что делать? Но искать ответ на этот вопрос Василиса будет уже без Сергея. Его вина доказана и сомнению не подлежит. Да и он сам во всем признался. Но зачем он пошел убивать Кузьмина?

– Извини, я снова тебя подставил, – вздохнул Сергей.

– Не то слово!

Ее заподозрили в организации покушения, следователь черным вороном кружил вокруг нее, высматривая, вынюхивая. Встречу с Сергеем вот организовал. Они вдвоем в помещении, но их разговор подслушивается, можно в этом не сомневаться. Сергей брал все на себя, Василису выгораживал, как мог, но вдруг в разговоре проскользнет правда…

– Просто я подумал, что тебе это нужно. Не будет его, и ты забудешь о нем.

– Я же сказала, не надо ничего!

– Ты сказала одно, я подумал другое… Да и чего теперь говорить? Обратно не отмотаешь…

– Намотают.

– Намотают. Лет на пятнадцать… А за себя не переживай, как было, так и говорю, тебя не приплетаю…

– Не надо было, – покачала она головой.

– Ждать будешь? – вдруг спросил он.

Василиса не встрепенулась, не зыркнула на него, но все-таки колыхнулось возмущение во взгляде. Он опустил голову, тяжко, с гнетущим пониманием кивнул.

Спору нет, Сергей совершил поступок, поднялся в ее глазах на недосягаемую высоту, но тут же рухнул вниз. Не могла она превозносить убийцу, поклоняться ему и тем более ждать.

– Обещать ничего не могу, – сказала Василиса.

Но в то же время она могла и дождаться его. Нет у нее никакого желания заводить роман с мужчиной, устраивать личную жизнь, возможно, так в одиночестве и проведет пятнадцать лет. Сорок ей будет, когда вернется Сергей, это еще не старость. Возможно, сойдутся два одиночества…

Из Москвы она отправилась в свою деревню, в клуб заезжать не стала – не до того. Голова разболелась – сил нет, выпить бы пару таблеток цитрамона, принять горячий душ и лечь, вот и все, в чем она сейчас нуждалась.

Она подъехала к дому, нажала на кнопку брелока, но ворота даже не дернулись. Зато из калитки вышел незнакомый мужчина холено-холуйской внешности. Есть такие индивидуумы – пытаются изображать барские замашки, а холопская сущность сочится из каждого движения. Он тускло посмотрел на Василису, с важным видом поднял руку и небрежно пошевелил пальцами, подзывая ее к себе, но из машины она не вышла, всего лишь опустила стекло.

– Василиса Евгеньевна? – Он подошел к ней, остановился, покачнулся на широко расставленных ногах и только собрался сообщить ей важную новость, как она и без слов обо всем догадалась, поэтому язвительно спросила:

– Валентин Юрьевич сердится?

– Я не знаю, сердится господин Кузьмин или нет, но этот дом принадлежит ему…

Дальше Василиса слушать не стала. Закрыла окно, сдала назад, развернула машину и, стараясь держать себя в узде, поехала к своему старому дому.

Ворота открылись легко, но проехать во двор Василиса не смогла – мешали чемоданы и коробки с ее вещами, которые, непонятно как, здесь оказались. Их собрали, вывезли из особняка, но как они оказались на закрытой территории? Впрочем, какая разница как? Не об этом думать нужно, а о свершившемся факте. Кузьмин лишил ее права на свою законную собственность, и она вернулась к своему разбитому корыту, заботливо склеенному в лучшие времена.

Василиса позвонила в клуб, связалась с Альбертом и узнала печальную новость – поганая метла прошлась и по ее рабочему кабинету, там сейчас находился официальный представитель господина Кузьмина. Для нее места в клубе уже не было, и ничего с этим она поделать не могла.

И еще она позвонила в банк, где хранились ее деньги. Кузьмин не имел доступа к ее счетам, но вдруг он каким-то образом заблокировал их? Но нет, окончательно кислород ей не перекрыли. И валютный счет в свободном доступе, и рублевый, а там достаточно большие деньги. Она вполне могла начать новое дело, но зачем напрягаться, когда можно просто жить на проценты? Тихо жить, спокойно, не привлекая к себе внимания.

Удар, еще удар. Звон металла, скрежет зубов, крики, стоны… Стальной клинок скользнул по кольчуге, патлатый, с диким оскалом воин этого как будто и не заметил, но тут же последовал новый удар. В этот раз меч вошел в живот под прямым углом, с силой раздвигая железные кольца. Вошел по самую рукоять… Валентина Юрьевича передернуло изнутри, рука потянулась к дистанционному пульту, и телевизор погас. Он перевел дух с таким ощущением, как будто сам только что вышел из боя, из этой кровопролитной сечи на мечах и саблях.

Он откинул одеяло, расстегнул пижаму, глянул на свой живот – вдруг от сильного потрясения на ране разошлись края? Но нет, не выступила кровь на повязке, нормально все. Да и не могло быть по-другому. Он в точности соблюдает постельный режим, следует предписаниям врача, поэтому и рана почти уже зажила. Швы недавно сняли, а скоро и вовсе домой отпустят.

Сначала дверь приоткрылась, только тогда в нее постучали. Он сказал «да», и в палату зашел Слободанов, в прошлом его друг, а в настоящем – первый заместитель. От дружбы пришлось отказаться из практических соображений. Нельзя дружить со своими подчиненными, это правило Валентин Юрьевич готов был выбить золотыми буквами на стене своего рабочего кабинета в числе прочих формул делового успеха.

Слободанов угодливо поздоровался, с елейной улыбкой спросил о состоянии здоровья, в ответ Кузьмин показал ему на стул. Видит же Саша, живой он, зачем спрашивать?

– Что-то не так? – всматриваясь в подчиненного, спросил он.