— Сделай мне кофе, Кристина. — Его глаза поймали взгляд Холмса. — А вы не желаете?

Холмс покачал головой.

— Вы уверены? — доброжелательно спросила Кристина, снова вставая.

— Ну, пожалуй, выпью. Спасибо.

Улыбаясь, она прошла в кухню или в чулан, чтобы наполнить чайник.

— Итак, — проговорил Хаттон, — чем могу служить?

Еще одной особенностью этого человечка был его высокий голос. Не пронзительно-женский, но очень высокий и немного сиплый, как будто когда-то он повредил голосовые связки.

— Мистер Хаттон? — Холмс хотел быть уверенным.

Тот кивнул.

— Джимми Хаттон, профессиональный фотограф, к вашим услугам. Вы женитесь и хотите получить скидку?

— Ничего подобного.

— Портрет? Девушка? Родители?

— Нет, к сожалению, я по работе. По нашей работе.

— Стало быть, никакой работы для меня.

Хаттон улыбнулся, взглянул на Холмса второй раз и затянулся сигаретой.

— А я мог бы сделать неплохой портрет. У вас сильный подбородок, выразительные скулы. С приличным освещением…

— Спасибо, не стоит. Я терпеть не могу сниматься на карточки.

— Я говорю не о карточках. — Хаттон обогнул стол. — А об искусстве.

— Потому я и пришел к вам.

— То есть?

— Мне очень понравились ваши фотографии в газете, и я хотел попросить вас помочь мне.

— В чем?

— Речь идет о пропавшем человеке.

Холмс был не великий лгун. Когда он рассказывал что-то совсем несусветное, уши его начинали розоветь. Не великий лгун, но и не бездарный.

— О молодом человеке по имени Ронни Макгрэт.

— Это имя ничего мне не говорит.

— Он хотел стать фотографом, вот почему я хотел узнать.

— Что узнать?

— Не заходил ли он к вам. Ну, за советом, например. Вы же известный мастер.

Холмс чувствовал, что Хаттон вот-вот раскусит его примитивную игру, но тщеславие победило. Фотограф прислонился к столу, сложил руки, закинул ногу на ногу.

— Как он выглядел, этот Ронни?

— Довольно высокий, короткие темные волосы. Он делал фотоэтюды — знаете, Замок, Колтон-хилл…

— А вы сами не фотограф, инспектор?

— Пока только констебль. — Холмс улыбнулся ошибке Хаттона, но спохватился: не собирается ли он поймать его на ту же удочку? — И никогда не фотографировал сам, только как любитель.

— Сахар? — Кристина выглянула из-за двери и опять состроила глазки Холмсу.

— Нет, спасибо. Только молоко.

— А мне капни виски, — велел Хаттон. — Прелестная девочка, — подмигнул он в сторону закрывшейся двери. — Да, что-то это мне напоминает. Ронни… Фотографии Замка… Да-да, в самом деле, заходил один паренек, жутко настырный… Он готовил серию снимков, хотел предложиться в журналы. Очень упорный молодой человек. Требовал, чтобы я смотрел его работу… — Хаттон развел руками. — Все мы когда-то были молодыми. У меня не было времени возиться с ним.

— И вы не посмотрели то, что он приносил?

— Нет, не было времени, я же говорю. Через месяц он отвязался от меня.

— А как давно это было?

— Несколько месяцев назад. Три, четыре.

Секретарша вошла с двумя чашками. Из чашки Хаттона пахло виски, и Холмсу стало немного завидно. Впрочем, разговор складывался довольно удачно, и вполне можно было уже сворачивать на боковую дорожку.

— Спасибо, Кристина.

Польщенная обращением по имени, она села и достала сигарету. Он хотел предложить ей огня, но передумал.

— Я рад был бы вам помочь, — извинился Хаттон, — но…

— Вы занятой человек, — кивнул Холмс. — Я очень благодарен вам, что уделили мне несколько минут. Честно говоря, я выяснил почти все, что хотел.

Набрав в рот кофе, он обжегся так, что не знал, что делать дальше. Выплюнуть его обратно в чашку было невозможно, и Холмс сделал мучительный глоток.

— Хорошо. — Хаттон отошел от стола.

— Да, — попросил Холмс, — из чистого любопытства… Вы не позволили бы мне взглянуть на вашу студию? Я, кажется, никогда еще не был у профессионального фотографа.

Хаттон посмотрел на Кристину, которая спрятала улыбку за пальцами с сигаретой.

— Разумеется, — ответил он. — Проходите.

* * *

Комната была большая, но в целом, за исключением одной существенной детали, выглядела так, как и ожидал Холмс. На треножниках стояло несколько фотоаппаратов разного вида и размера, три стены были сплошь завешаны фотографиями, а четвертую покрывало белое полотно, подозрительно напоминавшее простыню. Перед простыней стояли две высокие стойки, выкрашенные в розовый цвет: декорации очередной «художественной» серии Хаттона.

Между ними находился стул, и рядом со стулом стоял, сложив руки, молодой блондин со скучающим лицом.

Совершенно голый.

— Детектив Холмс, это Арнольд, — представил их друг другу Хаттон. — Арнольд — модель. Надеюсь, вас это не смущает?

Холмс постарался отвести взгляд от Арнольда. Кровь приливала к его лицу. Он повернулся к Хаттону.

— Нет, отчего же.

Хаттон подошел к одному из аппаратов и направил видоискатель в сторону Арнольда. Гораздо ниже уровня головы.

— Мужская обнаженная натура может быть великолепна, — пояснил он. — Один из самых легких объектов для фотосъемки.

Он щелкнул, перемотал кадр, щелкнул еще раз и посмотрел на Холмса, улыбаясь его смущению.

— А что вы будете делать с… — Холмс не мог найти подходящего слова. — Для чего это?

— Фотография — это искусство, я же сказал. Для показа возможным клиентам.

— Понятно, — кивнул Холмс.

— Надеюсь, в этом нет ничего противозаконного?

— Думаю, что нет. — Он подошел к занавешенному окну и выглянул, отодвинув край драпировки. — Если это не беспокоит ваших соседей.

Хаттон рассмеялся, и даже мрачное лицо модели на секунду повеселело.

— Они выстраиваются в очередь. — Хаттон подошел к окну и выглянул наружу. — Вот почему мне пришлось завесить окно. Просто одолели. Женщины и мужчины только что не вываливались через подоконник. — Он показал на верхний этаж соседнего дома. — Как-то я щелкнул их пару раз. Им это не понравилось.

Холмс пошел вдоль стены, показывая то на одно, то на другое фото и одобрительно кивая. Довольный Хаттон включился в экскурсию, разъясняя отдельные тонкости и приемы.

— Вот интересный снимок. — Холмс показал на фотографию Эдинбургского замка, окутанного туманом.