– Ты говорила, что огоньки не гаснут, потому что у них есть незавершенные дела. – Флисс взволнованно глядела на Агни. – Но что, если эти дела так и не завершаются?

– Тогда огоньки становятся опаснее, – тихо отозвалась Агни. – Они… Их… – Она замолчала, подыскивая слова. – То, что когда-то делало их самими собой, постепенно стирается. Остается только память, чувство, тайна – что-то, за что они цепляются. И они просто парят над водой, как маленькие светящиеся шарики. Так говорил папа.

Светящиеся шарики, которые когда-то были душами, мечтающие, чтобы их услышали.

– Как грустно, – вздохнула Флисс и тут же склонилась над ведром. – Извините, – пробормотала она, побледнев, – я лучше выйду на палубу подышать воздухом. Тут он слишком… э-э-э… рыбный.

Она поднялась и на трясущихся ногах вышла из рубки. Когда она открыла дверь, снаружи хлынула струя холода.

Флисс, еще сильнее побледневшая, вернулась через пару мгновений. Она прерывисто дышала.

– Что такое? – забеспокоилась Бетти. – Кажется, тебе еще хуже, чем минуту назад.

– Я… э… – Флисс указала на окно. – Снаружи, – выдавила она. – Посмотрите!

Бетти встревоженно обернулась к окну. И застыла.

Несколько десятков блуждающих огней выплыли из тумана и обступили лодку со всех сторон, словно накрыв ее светящейся серебристой вуалью. Заледенев от страха, Бетти смотрела, как огоньки бьются в окна рубки.

Они были окружены.

– Я никогда не видела их столько сразу, – прошептала Бетти. Светящееся шары теснились вокруг лодки, и это было зловещее зрелище. – Их там… их там целая армия!

Агни встала и посмотрела сквозь стекло. Она хотела казаться храброй, это было видно, но дрожь в коленях, которую не скрывало даже платье, выдавала ее. Агни выглядела испуганной и совсем маленькой.

– Они, наверное, чувствуют огонек в лодке, – сказала она. – И нас.

Флисс сглотнула:

– Бетти, мы можем набрать скорость? Проплыть сквозь них или обогнать?

– Обогнать не выйдет, – сказала Агни.

– Тогда как от них избавиться? – Флисс повысила голос. – Чего они хотят?

– Чтобы их услышали, – ответила Агни. – И увидели.

– И что же нам делать?

Бетти лихорадило. Все больше и больше огоньков окружало лодку – за ними уже трудно было что-то разглядеть.

Рубка наполнилась зловещим серым светом, который превращал самих девочек в призраки. По краям двери светились узкие полоски; струйки тумана сочились из-под нее, будто пытаясь дотянуться до тех, кто внутри.

А потом послышался легкий шепот. Бетти резко отвернулась от окна.

– Что? – спросила она у Флисс и Агни, дрожа от напряжения. – Кто-то что-то сказал?

– Нет, – ответила Флисс. – Я думала, это ты.

Шепот раздался снова, такой тихий, что Бетти с трудом опознала в нем речь. Теперь она видела, что ни Флисс, ни Агни не шевелят губами.

– Тогда кто это? – еле выговорила она. – Кто шепчет?

– Они, – ответила Агни.

Огней было уже так много, что они сливались в сплошной белый свет, который окутывал лодку со всех сторон.

– Что нам делать? – севшим голосом спросила Флисс.

– Мы их убаюкаем, – сказала Агни. – Но чем их больше, тем труднее. Даже если умеешь. Они бывают дикими, непредсказуемыми. – Ее глаза широко раскрылись и были полны страха. – Я никогда раньше не убаюкивала столько огоньков.

– Как ты это делаешь? – Бетти не сводила глаз со светящихся окон. Сердце у нее бешено стучало.

– Пою им песню.

– Поешь? – Бетти почувствовала прилив надежды. – Тогда научи этой песне! Если мы все вместе ее споем, может, мы быстрее их прогоним. Пение Флисс вообще кого угодно прогонит.

– Бетти, не время для шуток, – строго сказала Флисс.

– А я не шучу! – серьезно ответила Бетти. – Ты и правда ужасно поешь, но сейчас от этого в кои-то веки может быть польза.

– Пение их не прогоняет, – покачала головой Агни. – Оно погружает их в дрему, и тогда можно проплыть мимо них. Но я не смогу вас научить… сейчас уж точно не успею. – Она обвела взглядом рубку. – И нам нужно кое-что еще… Сети, банки. У вас есть?

– Сети и банки? – растерянно переспросила Бетти. Снова послышался шепот, на этот раз ближе, и она попыталась отмахнуться. Потом пригнулась и стала рыться под сиденьями. – Есть пара небольших сетей – мы их брали, когда ездили с Чарли ловить крабов. И одна-две банки, куда она складывала головастиков. Но зачем тебе это?

– Увидите, – сказала Агни. – Но надо поторопиться. – Она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами, и направилась к двери. – Когда я выйду, дождитесь сигнала и сразу несите банки и сети. Я потом объясню, что дальше. И ни в коем случае не слушайте их. Нельзя слушать их голоса.

– А что будет, если слушать? – сдавленно спросила Флисс.

– Пропадешь. Это так и происходит, – ответила Агни. – Сначала люди идут на свет. Потом слушают голос. И их заманивают все дальше и дальше.

– И ты выйдешь туда одна? – Флисс испуганно сжалась.

– Придется. Иначе мы от них не скроемся. И прилетят новые.

Агни схватилась за дверную ручку и выскользнула из рубки в мельтешащее сияние огоньков.

Бетти успела еще раз взглянуть на ее искаженное страхом лицо, и Агни пропала из виду. Сестры придвинулись к стеклу, стараясь разглядеть в серебристом свете маленькую девочку. Теперь их судьба, их и Чарли, зависела от того, справится ли она.

– Слушай, – пробормотала Бетти, прижимая ухо к двери. – Ты слышишь?

– Ч-что? – Флисс стиснула ее руку непривычно влажной ладонью. – Агни велела не слушать их шепот!

– Это не они. – Бетти еще плотнее прижалась к двери. Сквозняк защекотал ухо. – Это Агни.

Поначалу он был слабым, этот неожиданно низкий напев, похожий на зов какого-то животного. Он мерно перекатывался, словно волны, и Бетти, силясь различить его на фоне шепота, поняла, почему Агни не смогла бы научить их своей песне.

– Древний язык, – сказала она. – Старовороний. На нем говорили в этих краях сотни лет назад.

Бабушка пробовала научить девочек тем немногим словам, которые знала сама, но у Бетти никак не получалось их запомнить. В песню вплетался шепот, по-прежнему шелестящий, как листья на ветру. Агни продолжала петь, и ее голос постепенно набирал силу.

– Смотри! – Флисс отпустила руку Бетти и показала на окно. – Работает!

Бетти мгновенно перевела взгляд. За окном снова стремительно темнело. Флисс была права: огоньки скользили прочь, один за другим, унося с собой свой шепот.