Гуги, волосатые гиганты, некогда воздвигли те самые крути из камней в лесу и принесли ужасные жертвы Иным богам и ползучему хаосу Ньярлатотепу, но вот однажды ночью их отвратительные стенания достигли ушей земных богов, и их изгнали в подземные пещеры. Лишь одна потайная каменная дверь с железным кольцом связывает владения земных упырей с зачарованным лесом, и ее-то гуги и опасаются открывать из-за ниспосланного на них проклятия. И просто непостижимо, что смертный сновидец смог вторгнуться в их тайные пределы и обнаружить эту дверь, ибо смертные сновидцы служили прежде им пищей, и они до сих пор помнят рассказы об аппетитном вкусе таких сновидцев, хотя изгнавшие гугов боги ограничили их диету ужасными гастами – омерзительными тварями, которые умирают на свету, живут в подземных склепах Зина и передвигаются по-кенгуриному, прыгая на длинных задних ногах.

Итак, упырь, ранее бывший Пикманом, посоветовал Картеру либо выйти из бездны близ Саркоманда, заброшенного города в долине под Ленгом, где из мира сновидений к нижним пределам ведут черные смрадные лестницы, которые сторожат крылатые львы, либо вернуться через церковный двор в бодрствующий мир и начать свой поиск заново, спустившись по семидесяти ступенькам неглубокого сна к пещере огня и затем к семистам ступенькам, ведущим к вратам Глубокого Сна и к зачарованному лесу. Но это нашего путника не устраивало, ибо он не знал дорогу от Ленга к Оот-Наргаю и равно не испытывал желания пробуждаться, дабы не позабыть всего того, что он узнал в этом сне. Забвение величественных и божественных лиц тех моряков с севера, которые торговали ониксом в Селефаисе и которые, будучи сынами богов, могли указать ему дорогу к холодной пустыне и к Кадату, где обитают Великие боги, имело бы катастрофические последствия для его поиска.

После долгих уговоров упырь согласился провести своего гостя за великую стену царства гугов. У Картера была одна лишь возможность проскользнуть в сумеречные пределы круглых каменных башен – в час, когда гиганты, наевшись досыта, будут храпеть внутри, он сумеет добраться до центральной башни со знаком Кота и до лестницы в ней, которая ведет к потайной каменной двери в зачарованном лесу. Пикман даже согласился отрядить ему в помощь трех упырей, чтобы те помогли ему могильным ломом поднять каменную дверь, ибо гуги побаивались упырей и частенько при виде этих тварей, пожирающих мертвецов, улетали прочь.

Он также посоветовал Картеру самому переодеться упырем – сбрить отросшую бороду (ибо у упырей бороды нет), вываляться голым в глине, чтобы придать телу соответствующий вид, и ходить типичной для упырей неуклюжей походкой, а одежду нести в узелке, точно деликатес, только что выкопанный из могилы. Они доберутся по нужной норе до города гугов – которым и ограничено все их царство – и вылезут наружу на кладбище неподалеку от башни Кота, где и находится та самая лестница. Им только следовало опасаться большой пещеры близ кладбища, ибо то был вход в подземные склепы Зина, где коварные сторожа-гасты вечно поджидают пришельцев из верхних пределов дольней бездны, которые приходят охотиться на них. Гасты обычно появляются, когда гуги спят, и нападают на упырей, равно как и на гугов, ибо они не могут их различить. Это весьма примитивные твари, и они пожирают даже друг друга. Гуги выставляют часового в узком проходе в подземных склепах Зина, но он вечно дремлет на посту, а иногда его застают врасплох отряды гастов. Хотя гасты не переносят дневного света, они способны часами выдерживать сумерки дольней бездны.

Итак, в конце концов Картер пополз по бесконечным норам с тремя помощниками-упырями, прихватив с собой аспидное надгробие полковника Непемии Дерби, почившего в 1719 году и похороненного на сейлемском кладбище на Чартер-стрит. Когда же они вновь вынырнули в сумерки, то оказались в гуще поросших лишайниками гигантских монолитов, чьи верхушки терялись в выси, – то были скромные надгробия гугов. Справа от лаза, в который они протиснулись на поверхность, между рядами монолитов теснилась неисчислимая толпа циклопических круглых башен, устремивших свои вершины в бесконечность дольних пределов земли. Это был великий город гугов, где дверные проемы поднимаются в высоту на тридцать футов. Упыри часто наведываются сюда, ибо один умерший гуг может в течение года кормить целый поселок упырей, и даже при всех опасностях, подстерегающих их тут, они предпочитают отрыть из могилы гуга, чем копаться в людских могилах. Картер теперь понял, откуда взялись те исполинские кости, на которые он натыкался, блуждая во тьме по долине Пнота.

Сразу за кладбищем вздымалась голая отвесная скала, у подножия которой зиял зев огромной страшной пещеры. Упырь предупредил Картера, чтобы он держался от нее подальше, ибо это был вход в мерзкие склепы Зина, где гуги во мраке охотятся на гастов. И верно, очень скоро это предупреждение подтвердилось, ибо один из упырей медленно приближался к башням – посмотреть, не настал ли час отдыха гугов, и тотчас из мрака исполинской пещеры сверкнула сначала одна пара красно-желтых глаз, потом другая, и это значило, что гуги лишились одного часового и что у гастов вправду отменно острое обоняние. Итак, упырь вернулся в нору и жестом приказал своим спутникам замолкнуть. Самое разумное было дать гастам возможность насладиться плодами победы, к тому же они, вполне вероятно, скоро должны были и вовсе уйти, ибо, естественно, они утомились после нападения на часового-гуга в мрачном склепе. Через мгновение какая-то тварь размером с жеребенка выскочила в серые сумерки, и Картеру едва не стало дурно при виде этого гнусного зверя, чья морда странным образом имела сходство с человеческим лицом, несмотря на отсутствие носа, лба и прочих важных черт.

Потом еще три гаста выскочили из подземелья к своему соплеменнику, и упырь тихо пролопотал Картеру, что отсутствие на их теле боевых шрамов – дурной знак. Выходит, они и не вступали в битву с часовым, а просто прошмыгнули мимо него, пока тот спал, так что ни силы, ни ярости у них не убавилось и не убавится до тех пор, пока они не встретят и не уничтожат очередную жертву. Противно было смотреть на этих грязных и уродливых животных, число которых скоро приблизилось к пятнадцати. Они копались в земле и прыгали по-кенгуриному в серых сумерках близ исполинских башен и высоченных монолитов, но еще омерзительнее гасты становились в те мгновения, когда заговаривали друг с другом кашляющими горловыми выкликами. И все же, как ни отвратны они были на вид, куда ужаснее оказалось то, что внезапно вылезло следом за ними из пещеры.

То была лапа двух с половиной футов шириной с исполинскими когтями. За ней показалась другая лапа, а потом уже покрытая черной шерстью исполинская рука, с которой обе лапы были соединены короткими перешейками. Потом сверкнули два розовых глаза и появилась огромная, как бочка, голова разбуженного гуга-часового. Его глаза под костистыми выростами, покрытыми мохнатой щетиной, выпирали в стороны на два дюйма. Но самое отвратительное в этой голове была исполинская пасть. Из пасти торчали желтоватые клыки, а начиналась она от верхушки до самого низа головы, и раскрывалась вертикально, а не горизонтально.

Не успел жуткий гуг вылезти из своей берлоги и встать в полный двадцатифутовый рост, как коварные гасты налетели на него со всех сторон. Картер на мгновение перепугался, что часовой подаст сигнал тревоги и призовет сюда всех своих соплеменников, но упырь тихо сообщил ему, что гуги безголосы и общаются между собой лишь посредством мимики. Разразилась чудовищная битва. Разъяренные гасты бросались со всех сторон на ползающего гуга, сопя, ввинчивая в него свои рыла и осыпая его смертоносными ударами тяжелых и острых копыт. И они то и дело возбужденно кашляли и визжали, когда гуг время от времени впивался своей вертикальной пастью в одного из бойцов, так что шум боя, без сомнения, переполошил бы весь город, если бы слабеющий часовой не отступал все глубже и глубже в пещеру, увлекая за собой нападавших. Так что вскоре шум утих в подземном мраке, и лишь резкое гулкое эхо злобных воплей свидетельствовало о продолжающейся схватке.