В лесу кучи сырых листьев кружились от каждого холодного дуновения, пугая и кроликов, и лис. Гас Пирс, шагая вперед, насвистывал какую-то невнятную мелодию, которую скоро заглушил ветер. Он хотел выкурить немного «травки», просто чтобы расслабиться, но потом решил этого не делать. Он видел костер за деревьями, слышал, как его соученики веселятся. Именно по этой причине он обогнул поляну и пошел вдоль реки. Рядом мелькали лесные крысы, они быстро проносились и с плеском шлепали по мелководью, спасаясь от его шагов. Эти крысы были достаточно умны, чтобы ходить через сад Луизы Джереми, направляясь к мусорным бакам на Мейн-стрит в поисках объедков, они были даже слишком умны, чтобы попадаться в ловушки, устроенные обитателями «Мелового дома», как это делали каждый год несчастные кролики.

Гас думал о Карлин в черном платье и о том, как довел ее до слез. Он вспоминал все разы, когда проигрывал. Он не обращал внимания на давящее сознание того, что, может быть, это его последний шанс, и не прислушивался к стуку собственной судьбы. Он был готов доказать, что кое-чего стоит, доказать именно этой ночью, и никакой другой. Всю свою жизнь Огаст Пирс удирал, но сейчас, в этот холодный страшный час, он начал замедлять ход, готовый драться. Ведь тайна, которую он открыл только что, заключалась в следующем: оказывается, он гораздо храбрее, чем мог себе представить, и за этот нежданный дар он благодарил свои счастливые звезды.

Его нашли утром первого ноября, на полмили ниже по течению, застрявшего в густых зарослях тростника и камышей, ясным голубым утром, когда на небе не было ни облачка. Все, кроме его черного пальто, было в воде, так что с первого взгляда казалось, будто сверху упало нечто с крыльями, чудовищно огромная летучая мышь или ворона без перьев, а может быть, ангел, который оступился, а потом утонул, утонул в слезах этого несчастного измученного мира.

Тело обнаружили двое местных мальчишек, отлынивавших от уроков, и с этого дня они никогда больше не прогуливали школу. Все, чего хотели эти мальчишки, — поймать пару форелей, а наткнулись на нечто, плавающее на мелководье в излучине реки, где росло несколько старых ив. Один из приятелей решил, что обнаруженный предмет — всего лишь огромный полиэтиленовый мешок, пущенный по течению, но второй мальчик заметил еще что-то белое, что можно было запросто спутать с водяной лилией. Только после того, как его потыкали палкой, выяснилось, что цветок является человеческой рукой.

Когда мальчики поняли, что именно обнаружили, они сломя голову понеслись по домам, шумно колотили в парадные двери и звали своих мам, обещая, что с этого дня всегда будут вести себя хорошо. Спустя двадцать минут два представителя городской полиции пробрались через заросли черемухи и остролиста вниз, к берегу реки Хаддан, где потом нервно дожидались прибытия бригады судмедэкспертов из Гамильтона. Оба полицейских мечтали, как было бы хорошо, если бы этим утром они вообще не вылезали из постели, но ни один из них ни за что не признался бы в этом вслух. Это были люди долга, владеющие своими эмоциями, что было совсем не легким делом в такой день. Хотя он и отличался высоким ростом, под покрывалом из ряски лежал совсем еще мальчишка, просто ребенок, который должен был только начинать жить, шагать вперед под ясным голубым небом в такой редкий и чудесный для ноября день.

Детективы, которых вызвали сюда, составляли ровно четверть штата хадданской полиции и были лучшими друзьями со второго класса. Эйбел Грей и Джоуи Тош удили рыбу на этом самом месте, когда им было по восемь лет, честно говоря, в те дни они постоянно прогуливали школу. Они запросто находили лучшие места, где можно было накопать червей, а сколько часов они провели, ожидая поклевки от какой-нибудь из форелей-патриархов, которые обитали в зеленой глубине пруда Шестой Заповеди, не поддавалось подсчету. Они знали эту реку лучше, чем многие знают собственный задний двор, но в этот день и Эйб, и Джоуи мечтали оказаться подальше от Хаддана, они с удовольствием вернулись бы сейчас в Канаду, где отдыхали в июле, когда жена Джоуи, Мэри-Бет, позволила мужу провести отпуск вместе с Эйбом. В самый последний день отпуска местные рыбаки показали им, где самый лучший клев. Там, над серебряной гладью озера в восточной Канаде, можно позабыть обо всех своих бедах. Но некоторые моменты не так-то просто забываются — например, упорное сопротивление воды, когда они двумя длинными палками переворачивали тело. Цвет холодной бледной кожи утонувшего мальчика. Похожий на оханье звук, когда они подтягивали его к берегу, словно мертвец вздохнул в последний раз.

Утро выдалось неудачным с самого начала, оба детектива не должны были заниматься этим делом, но они поменялись дежурствами, чтобы Дрю Нельсон смог съездить на свадьбу в другой город, и этот дружеский жест и превратил их в стражников мертвого тела. Осознание того, что каймановые черепахи и зубатки вот-вот примутся трудиться над останками, вынуждало их действовать быстро. Оба полицейских знали, что угри особенно ценят человеческую плоть, и было большим облегчением, что ни один еще не начал пировать на мягких тканях тела, нос и подушечки пальцев были их любимыми местами, а также гладкое основание шеи.

Поскольку им не удалось подтянуть тело палками, Джоуи Тош сбегал к машине и принес из багажника монтировку, они использовали ее, чтобы высвободить ногу покойника, крепко застрявшую под камнем. Солнце этим утром было жаркое, зато вода холодная. К тому времени, когда тело уже лежало на берегу, оба полицейских продрогли до костей, одежда промокла насквозь, в ботинках чавкала вода. Эйб порезал палец об острый камень, а Джоуи потянул плечо, и все, что они получили в результате этой изнурительной работы, — худосочного мальчишку, чьи молочно-белые глаза так действовали на психику, что Эйб сходил к машине за дождевиком, которым и закрыл утопленнику лицо.

— Хорошенькое начало дня.

Джоуи смывал грязь с рук. В его тридцать восемь у него была прекрасная жена, трое детей (и еще один на подходе) и милый маленький домик в западной части Хаддана, на Бельведер-стрит, всего в квартале от того места, где они с Эйбом росли. И еще у него были кипы счетов. В последнее время Джоуи подрабатывал по выходным охранником в торговом центре Миддлтауна. И чего он по-настоящему не хотел, так это мертвого тела и всей бумажной волокиты, которой оно потребует. Но как только он принялся ныть о том, сколько всего дожидается его на письменном столе, Эйб прервал его, он прекрасно знал, к чему клонит Джоуи.

— Тебе не удастся отвертеться от рапорта, — сказал ему Эйб. — Я слежу за графиком. Сейчас твоя очередь.

Эйб имел обыкновение предугадывать мысли друга и поспевать всюду первым, и сегодняшний день не был исключением. В те времена, когда они ходили в среднюю школу в Гамильтоне, именно об Эйбе мечтали все девочки. Он был высокий, темноволосый, со светло-голубыми глазами, молчаливый, что легко убеждало женщин, будто бы он слушает их, хотя он не давал себе труда вслушиваться в их слова. Сейчас Эйб выглядел даже лучше, чем в школьные времена, так что некоторые женщины в городе, взрослые женщины, благополучно состоящие в браке, имели привычку сидеть в своих припаркованных машинах, дожидаясь, пока Эйб сменит на обеденный перерыв кого-нибудь из постовых у начальной школы. Некоторые женщины имели склонность звонить в участок по малейшему поводу: енот перед парадной дверью, который ворчит и ведет себя как-то странно, ключи, случайно запертые в машине, — все это в надежде, что пришлют Эйба и они смогут угостить его чашкой кофе, чтобы выказать свою признательность за изгнание енота или за открытую машину. Если после всего, что он для них сделал, он вдруг захочет не только кофе, что ж, очень даже хорошо. На самом деле даже просто замечательно, хотя правда состояла в том, что заинтересовать Эйбела Грея было чрезвычайно сложно. Женщина могла стоять перед ним полуголая, а Эйб спокойно занимался бы своим делом, расспрашивая, в какое окно проникли воры или где именно в последний раз слышали подозрительный шум.