Тишина.

Он хватил кулаком по крышке.

– Эй! – Язык едва ворочался. – Так вас и растак, где вас черти носили? Джош! Люк! Пит! Роббо! Вы хоть представляете, сколько меня тут промариновали? Это уже не смешно – говорю вам, совсем не смешно! Слышите, козлы?!

В ответ – тишина.

Майкл прислушался.

Неужели ему только почудилось?

– Эй! Вы где?

Тишина.

Нет, не могло ему показаться! Он же слышал шаги! Может, какой-нибудь зверь? Нет, шаги явно тяжелее. Человеческие.

Майкл, как бешеный, замолотил по крышке гроба – сначала бутылкой, потом кулаками.

И вдруг в полном безмолвии, как если бы он смотрел по телевизору с выключенным звуком выступление фокусника, дыхательная трубка скользнула вверх и… исчезла.

В образовавшуюся дыру посыпались комочки земли.

Марк почти ничего не видел. Из-за охватившей его паники все расплывалось перед глазами – их застилал багровый туман. Голос Майкла! Он его слышал! Приглушенный, едва уловимый, замогильный, но, черт подери, его! О господи!

Он захлопнул дверцу БМВ. В лесу было темно, дождь хлестал вовсю. Нащупав замок зажигания, Марк попытался с ходу вогнать в него ключ. Ботинки отяжелели от налипшей грязи, вода с бейсболки ручьями лила на лицо.

Рука в водительской перчатке повернула ключ, и мотор послушно заурчал. Вспыхнули передние фары, и в их ярком свете Марк увидел могилу, а за ней – деревья. Какой-то лесной зверек стремительно метнулся в заросли, листья и траву трепало на ветру и било дождем – на секунду они напомнили Марку водоросли, колеблемые сильным океанским течением.

Он еще раз окинул взглядом могилу, предусмотрительно вновь прикрытую листом рифленого железа, в свою очередь замаскированного охапками веток и листьями. Заметив вторую лопату, по-прежнему торчавшую из земли, Марк грязно выругался. Рыча от злости, он вылез из машины, подбежал к ней и, выдернув последнюю улику, швырнул в багажник. Сел за руль, захлопнул дверцу, впялился в стену дождя, проверяя, все ли в порядке…

Все это время он лихорадочно просчитывал возможный сценарий дальнейшего развития событий. Строительство здесь не начнется, по крайней мере, еще месяц: необходимо довести до проекта и окончательно все подсчитать. И приезжать сюда раньше никому нет смысла. Комитет по планированию уже провел инспекцию, и всякая деятельность заморожена в ожидании визы и печати.

Не в силах унять дрожь, Марк выжал сцепление и поехал назад – мимо двух изгородей, якобы поставленных местным лесничеством для того, чтобы олени не выбегали на шоссе.

Выбравшись на дорогу, Марк включил радио и принялся крутить ручку настройки в поисках какой-нибудь музыки. Черт возьми! Везде одни новости. Болтовня. Реклама. Он переключился на CD-плеер, перебрал несколько дисков, но, так ни на чем и не остановившись, вырубил всю систему.

Через несколько минут – там, где шоссе делало плавный поворот, – лучи фар выхватили из темноты зияющие провалы в живой изгороди. От этого зрелища Марка затошнило. Впереди показались огни встречной машины, промелькнули мимо… А вот и еще… Марк вцепился в руль, стараясь справиться с головокружением. Надо сосредоточиться, мыслить трезво. Еще один изгиб, только куда более крутой… а он ехал слишком быстро. Изрядно струхнув, Марк резко дал по тормозам – чересчур резко. Когда включилась антиблокировочная система заносов, машину сильно тряхнуло, и тут же послышался глухой стук – дыхательная трубка скатилась с пассажирского сиденья на резиновый коврик.

Марку удалось вписаться в поворот лишь каким-то чудом. Заметив впереди «карман», он заехал туда, включил бортовой компьютер-навигатор и указал место назначения: Арлингтонское водохранилище. Через несколько секунд металлический женский голос объявил: «Маршрут просчитывается».

Двадцать пять минут спустя Марк подъехал к деревянной пристани безлюдного в такое позднее время яхт-клуба. Впереди расстилались пять миль воды. Он выключил зажигание, взял фонарик и, выйдя из машины во тьму, прислушался. Только скрип снастей на ветру. Вокруг – ни огонька. В здании клуба – полная тишина. Марк бросил взгляд на часы. Десять минут первого.

Он поднял с коврика дыхательную трубку, достал из багажника обе лопаты и подошел к дальнему концу пристани. Здесь они с Майклом начинали ходить на яхтах – еще подростками, до того как отважились рискнуть выйти в открытое море. Насколько он помнил, глубина здесь была около двадцати футов. Не совсем то, что надо, но сойдет. Бросив в воду дыхательную трубку, а следом – обе лопаты, Марк немного постоял, наблюдая, как на черной ряби расходятся круги. Потом снял ботинки и зашвырнул туда же – они мигом пошли ко дну.

Марк прошлепал назад к машине, натянул захваченные с собой легкие кожаные мокасины и поехал домой. Внезапно навалилась сильная усталость. Он ехал медленно, осторожно. Не хватает только, чтобы его засекли радары дорожной полиции. Привлекать внимание патрульных машин тоже ни к чему.

Утром – первым делом на автомойку у вокзала. Там всегда очередь, полно клиентов, в том числе и местных таксистов… Замызганных машин хоть пруд пруди, и на облепленный грязью БМВ-Х5 никто не обратит ни малейшего внимания.

Грейс вынул изо рта тлеющий окурок сигары, зевнул, снова сунул его в рот и крепко стиснул зубами. Пошевели мозгами! Он подхватил с зеленого сукна свои пять карт. В середине стола расползалась кучка фишек по пятьдесят пенсов, куда каждый игрок внес свою лепту. Стол был заставлен стопками виски и бокалами вина, горками монет и фишек, переполненными пепельницами, остатками картофельных чипсов и сандвичей. В комнате было не продохнуть от табачного дыма. Ветер с дребезгом швырял в оконные стекла пригоршни дождя. Сквозь них едва виднелись огни Дворцового пирса у Ла-Манша.

Порядок игры определял сдающий. Всякий раз, как подходила его очередь, Боб Торнтон, давно вышедший в отставку инспектор уголовной полиции, всегда выбирал «закрытый» покер – вариант, который устраивал Грейса меньше всего. Он бросил взгляд на часы. Без двадцати час. Согласно традиции, их еженедельные встречи за покером проходили по четвергам – последняя сдача начиналась в половине первого, после чего они играли две партии.

Сегодня Рою не везло – несмотря на то, что он надел свои «счастливые» бирюзовые носки и рубашку в синюю полоску, карта упорно не шла. Пару раз он рано спасовал и один раз неудачно сблефовал. На этой неделе игра давалась ему, как и вообще все, из рук вон плохо. Он уже продул сто пятьдесят фунтов, а последний «торг» часто бывает самым опасным.

Заглянув в карты, Грейс немного воспрянул духом и принялся наблюдать за лицами партнеров. Три десятки. Первая нормальная комбинация за последние два часа. Но и рискованная. С такой можно успешно завершить игру, но три десятки – отнюдь не стопроцентное попадание.

Физиономия Боба Торнтона оставалась невозмутимой. Крупный, еще бодрый старикан: в семьдесят с гаком он до сих пор постоянно играл в сквош. Вот и сегодня вырядился в зеленый шерстяной джемпер поверх клетчатой рубашки, вельветовые штаны и парусиновые теннисные туфли. У него был суховатый ястребиный профиль и руки в старческих пигментных пятнах, почти как у рептилии. Боб Торнтон был значительно старше остальных десяти игроков, собиравшихся за покером каждый четверг, и так – неделя за неделей, год за годом. Каждый по очереди принимал всю компанию у себя.