Охотники подвигались друг за другом молча, с ружьями наготове, посматривая то вперед, то вверх на деревья, где могла внезапно показаться интересная добыча или опасный враг. Но, кроме мелких птиц и белок, не видно было никого.

До склона холма дошли без помех и начали подниматься на него. Трава оказалась не выше колен, и Громеко, отставая от прочих, увлекся сбором растений.

Пока зоолог осматривал и описывал убитую им большую змею, Каштанов с трудом отбил образчик породы. Это была какая-то странная, очень вязкая порода желто-зеленого цвета с мелкими вкраплениями серебристо-белого металла; рассмотрев ее в лупу, геолог воскликнул с удивлением:

– Знаете ли, из чего состоят эти скалы? Они имеют такой же состав, как и аэролиты[19] из ряда мезосидеритов, полужелезных, с оливиновой основной массой и включением никелевого железа.

– Что это значит? – спросил Макшеев.

– А это значит, что гипотезы геологов о составе более глубоких частей земной коры оправдываются. Мы, очевидно, находимся в пределах так называемого оливинового пояса[20] – пояса тяжелых каменных пород, богатых железом и по составу оказывающихся тождественными с каменными метеоритами, которые падают на нашу Землю из межпланетного пространства, представляя осколки мелких планет. Нужно думать, что мы встретим еще сплошные металлические горные породы.

Когда подошел Громеко, набравший целый сноп разных растений, стали подниматься выше по склону, осторожно ступая по траве, в которой могли скрываться ядовитые пресмыкающиеся. Иногда по сторонам действительно слышалось шуршанье, удалявшееся от путешественников, которые не имели желания преследовать беглецов.

На вершине холма тянулась скалистая гряда, и на скалах грелись на солнце многочисленные крупные ящерицы желто-зеленого цвета с темными пятнами, до того похожие на выступы камня, что Каштанов даже схватил одну из них рукой и поплатился за ошибку: ящерица больно укусила его палец. После этого он сначала пробовал молотком все подобные выступы, боясь ошибиться еще раз.

Северный склон холма, обращенный в сторону влажных ветров, был покрыт густым лесом, проникнуть в глубь которого без топора было трудно. Южный склон, осмотренный охотниками, представлял луг с отдельными деревьями. С вершины холма можно было обозреть местность на далекое расстояние: на юг, восток и запад уходили подобные же или более высокие холмы до горизонта, на север же они понижались и разбегались, и в этой стороне, вдали, на равнине видна была сплошная полоса лесов, местами только разорванных серебристыми лентами рек.

Охотники сидели на вершине холма, рассматривая даль, когда из леса, оканчивавшегося на северном склоне в нескольких метрах ниже гребня, показалось стадо диких свиней. Передний кабан, с высокой щетиной вдоль хребта, с громадными белыми клыками, остановился и поднял голову со злобно сверкавшими глазками; его пятачок вытягивался и втягивался, нюхая воздух. За ним столпились свиньи и поросята разного возраста. Эти многокопытные по внешности отличались от знакомых зоологу диких свиней разве только более крупными размерами.

– Ну вот и ужин сам пришел к нам! – сказал Макшеев. – Я думаю, что дикий поросенок на вертеле должен быть очень вкусным.

– Особенной нужды в мясе нет, – ответил Громеко, заведовавший провизией, – у нас есть еще оленина.

– Но иметь запас не мешает, охота не всегда бывает удачна.

– А вы знаете, что стрелять свиней небезопасно, – предупредил Папочкин, – разъяренный кабан – страшный противник.

– Поднимемся выше на скалы, куда они не могут взобраться, и подстрелим пару поросят, – предложил Каштанов.

Взобрались на самый гребень. Макшеев заложил патрон с картечью и выстрелил в поросят. Стадо, за исключением трех поросят, забившихся в траве, шарахнулось в разные стороны; но затем вожак и свиньи подбежали к скале и стали кружиться вокруг ее подножия, делая тщетные попытки вскочить на гладкие уступы. Благодаря этой осаде охотники могли рассмотреть свиней на самом близком расстоянии. Когда любознательность зоолога была удовлетворена, возник вопрос, что делать дальше.

– Ведь они могут продержать нас здесь целые сутки! Корм у них под носом, а у нас нет, да и сидеть неудобно, – заявил Каштанов. – Придется отгонять их выстрелами.

В это время Макшеев, давно наблюдавший опушку леса, воскликнул:

– К нам или к кабанам вдоль опушки подкрадывается крупный зверь. Я вижу только его желтую спину!

– Где, где он?

– Вот там сейчас была видна спина, перед тем кустом, который выдвинулся на поляну. Следите теперь правее куста!

Все устремили взоры на указанный куст, и действительно, правее его показалась буро-желтая медленно двигавшаяся масса, на которой можно было различить более темные поперечные полосы.

– Опять медведь? – предположил Макшеев.

– А может быть, на этот раз окажется тигр, – сказал Папочкин. – Он крадется по-кошачьи.

– Я думаю, пора стрелять, – заявил Каштанов.

– В кого же стрелять: в зверя или в кабанов?

– Лучше в кабанов. Если они побегут в лес, они наткнутся прямо на хищника, и он займется их преследованием. Если они повернут в другую сторону, он переменит свою позу, и мы сможем лучше рассмотреть его или подстрелить, когда он станет удобнее. А сейчас видна только спина, и выстрел будет неверный.

– Дадим по кабанам сначала один выстрел, а три ружья пусть следят за хищником.

Зоолог, сидевший на выступе скалы, прицелился в вожака, когда последний вскочил передними ногами на уступ, стараясь достать клыками сапог Макшеева. Выстрел на близком расстоянии сразу свалил кабана, остальные испугались и бросились бежать к лесу. Когда они почти достигли опушки, слева от них быстро взвилось буро-желтое тело хищника и настигло кабанов прыжком в несколько метров длины. Двое из них забились под лапами врага, остальные с визгом скрылись в лесу.

– Это не медведь, а тигр! – воскликнул Папочкин, наблюдавший хищника во время его прыжка.

– Конечно, – подтвердил Каштанов. – По-видимому, из породы сабельных, судя по огромным клыкам верхней челюсти. Эта порода имела большое распространение в третичный период, но в конце его, вероятно, исчезла.

– Этот уйдет от нас, к сожалению. Смотрите, он потащил свою добычу в лес – должно быть, чувствует, что наше соседство небезопасно! – вскричал Макшеев.