– Давайте старушке дадим пять капель, праздник все же – вопросительно посмотрел он на жениха.

Егор посмотрел на мать, и прочитал в ее широко открытых глазах согласие. Мелкими порциями водка перетекла в рот больной.

– Горько! – закричала мать Егора.

Егор, потупясь, подошел к Светлане. Девушка с удивлением подняла глаза на стоящего над ней в ожидании не понятно чего новобрачного.

– Ты чего стоишь?

– Так ведь горько? – удивился Егор тем, что ни кто кроме его не слышал его матери.

– Какого хрена! – завозмущался Вовчик, но получил от Татьяны Гипократовны удар локтем в живот.

– Ну что ж, от тебя не убудет, надо по людски – мать Светланы налила рюмку водки, и обращаясь к дочери опрокинула спиртное.

– Горько! – раздалась команда изрядно окосевшей тещи.

Обиженный Вовчик, схватил со стола бутылку водки с последними остатками спиртного, и приложился к к горлышку.

– Горько! В натуре! – закричал и он, как только опустошил бутылку.

Светлана с гневом обвела взглядом немногочисленную родню, затем всала со стула и, схватив Егора за уши, впилась в него хищным поцелуем. Егор, не ожидавший такой активности, вначале испугался, но потом погрузился в новые ощущения всем свои существом. Ему показалось, что это состояние похоже на то, что он уже испытал один раз во сне, и в подтверждении этого раздался звонок будильника.

– Ну вот, – теща взяла с серванта звенящий будильник, – пора приступать к ремонту!

Повинуясь ее команде братья с неохотой стали выползать из опустошенного стола.

– А молодые прогуляются в парке, а то сейчас здесь будет очень шумно – безапелляционно заявила командирша.

Егор хотел возразить. Ему понравилось целоваться, но Светлана уже дистанцировалась от него, и сразу стала холодна как снежная королева. В подтверждении слов о предстоящем ремонте в комнату зашли по пояс раздетые братья. У Вовчика в руках была то-ли дрель то-ли отбойный молоток, а Виталий еле передвигал прибор на колесиках, похожий на мини компрессор. Егор впервые увидел уголовные художества на теле брата Светланы. При игре мускулов на теле Вовчика, наколки казалось оживали, и, начинали двигаться. Это было похоже на мультипликацию, и Егор восторженно залюбовался. Перед его глазами пробежала маленькая уголовная история, полная любви к матери старушке, ненависти к ментам (их безжалостно уничтожала наколка «слон»), картежных игр, на кон которых ставились жизни подружек. Печальный итог воровской жизни подводила «вышка».

– Ух ты! – вырвалось у изумленного Егора.

– Молодец, кореш, вижу одобряешь. Не то, что некоторые, – он взглянул на его тещу, – я тебе тоже чего-нибудь намалюю, после ремонта.

Светлана взяла со стола бутылку сухого вина и передала Егору, показывая глазами на дверь. Уже в дверях Егор услышал звук долбления бетона.

– Мама – озабочено произнес он, намериваясь вернуться в комнату.

Теща, закрывающая за ними дверь, сняла его руку с входной ручки.

– Не волнуйся, зятек, я о ней позабочусь.

Когда молодые ушли, Татьяна Гипократовна пошла проверять ремонтные работы. Владимир долбил бетон в кладовой комнате и напевал блатную песню про мамин жакет. Коллега дочери, наполнял очередное ведро мусором. Бригадирша, видя что все идет по графику, взяла уже наполненное ведро, и пошла его выносить на улицу, но поравнявшись с кроватью на которой лежала мать Егора, посмотрела на больную. Ее лицо было все перекошено, а веко судорожно подергивалось.

– Кончается что-ли!? – крикнула женщина, пытаясь перекричать шум ремонта.

Медбрат, выглянув из другой комнаты и мельком взглянув на больную, вытащил заныканную бутылку водки, и словно живую воду, влил сто грамм в начинающий сопротивляться рот.

Стало темнеть. Егор и Светлана сидели на скамейке, на берегу большого паркового пруда. Народу было мало, но и те, которые проходили мимо с любопытством посматривали в их сторону, не понимая, что здесь делает медсестра со своим пациентом. Светлана под их взглядами хмурилась, и все чаще прикладывалась к бутылке красного вина. Егор, напротив, приветливо улыбался редким прохожим, и все намеревался поделиться с ними радостными переменами в его жизни, но каждый раз, одернутый женой, садился на скамейку. Стало холодно. Жена намешав водку с вином икала. Егор попробовал остановить икоту, и легонько хлопнул ее по спине. В неурочный час так как она в этот момент хотела сделать очередной глоток. Красное вино выплеснулось из горлышка бутылки и нескрываемым позором растеклось красным пятном в районе ее живота.

– Ну вот Егорша, считай и первая брачная ночь прошла – с необъяснимым выражением лица произнесла пьяная новобрачная.

Егору стало грустно от своей неловкости, от оставленной им дома больной матери, и от плохого предчувствия.

– Купаться будем? – Светлана была уже хороша.

Ни намека на стерильность в одежде, ландыши в волосах «завяли», губная помада размазана по лицу.

– Я не умею – неуверенно произнес Егор.

– А что ты умеешь? – девушка прищурилась в темноте, разглядывая мужа.

– Табак умею делать нюхачий! – гордо, словно речь шла о его персональной выставке в Манеже, произнес мужчина.

– Ладно, на хоть выпей, а то мне уже хорош – она протянула ему полбутылки вина, и пошатываясь пошла к берегу пруда.

Она стала раздеваться, слепя Егора белизной своего тела, которое не смотря на темень, своим манящим белым пятном будоражил молодожена. Егор машинально приложился к бутылке. Пил он первый раз в жизни. Светлана, нагая как русалка, зашла в воду. Нырок, и мелькнувшая ее белая попка, скрылась под воду. Егору сразу стало темно и страшно, словно погас последний светлячок планеты. Он приложился к остаткам вина как к материнской груди, пытаясь найти подобие успокоения, и как ни странно нашел. В глазах все поплыло. Последним, секундным воспоминанием, перед сном, было возрождение исчезнувшего белого пятна и чей-то неприятный голос.

– Слабак хренов!

В отделении Бодрякова встретил Петр Замутилов. После того случая с Оксаной, они пару дней старались игнорировать друг друга, но по скольку в милиции, при совместной работе это затруднительно, плюнули на это недоразумение и «раздавили» поллитра. Замутилов старался тактично не лезть в жизненные проблемы коллеги, но при этом, всем своим видом предлагал посильную помощь. Сергей Иванович мыслено благодарил товарища, но к его помощи не прибегал, полагая, что у двоеженца и так забот «выше крыши». Да и поиск, как считал Бодряков, подходил к концу. Он был уверен, что именно Надя – мать его ребенка. А ребенок, обделенный вниманием вечно занятой матери, видимо от куда-то достал его телефон.

«Или Надежда дала, чтобы он специально мне позвонил? Она женщина, способная на не тривиальный подход к любой ситуации. Даром, что хозяйка одного из самых «крутых» казино в городе» – анализировал вероятность такой ситуации Бодряков.