скорее замок Снежной королевы, чем утилитарную станционную постройку. Сходство со сказочным замком усиливается необъяснимой симметрией и центричностью композиции. Меньше всего ожидаешь увидеть такую архитектуру здесь, между КАДом и железной дорогой, посреди промышленно-складских зон и неоформленных пустырей.

Высота павильона объясняется тем, что он по совместительству служит лестничной башней, ведущей к крытому переходу через пути со спусками к платформам. Зайдите внутрь, поднимитесь на переход, оценив по дороге интерьеры кассового зала. Те, кто бывал в подобных сооружениях при железнодорожных вокзалах, к примеру в Германии или Франции, согласятся, что павильон станции Обухово лучше всего характеризуется словом «перестарались». Элементы несущего каркаса, конструкции стен, детали крепежа и даже декоративные элементы выглядят так, как будто их расчетного запаса прочности и износостойкости должно хватить не только для выполнения неведомых оборонно-стратегических задач, но и на случай экстремальной сейсмической, вулканической и астероидной активности.

3. Жилой комплекс на улице Гашека

Ярослава Гашека ул., д. 15, Будапештская ул., д. 87

Архитектор: В.А. Павлов

1991–2000 гг.

Эта вещь совпала с темой нашей книги лишь хронологически, и приклеить к ней лейбл капиталистического романтизма стоит большого усилия. Нет здесь ни гранитного глянца, ни наивного пластикового декора – есть обезоруживающая прямота обыкновенного кирпича. Нет деланого буржуазного пафоса – есть сдержанный брутализм органических форм. История строительства не связана с криминальными разборками, рэкетом и обманутыми вкладчиками – зато таит сюжет о большом архитекторе и его возвращении в город своей молодости после тридцатилетней разлуки.

Жилой комплекс на углу улиц Ярослава Гашека и Будапештской начали строить еще в 1991 году, а последнюю очередь сдали лишь в 2000-м. Несмотря на то что индивидуальное предпринимательство было легализовано в конце восьмидесятых и романтика капитализма уже начинала опьянять творцов новой истории, это здание во всех смыслах является продуктом эпохи предыдущей – с ее приматом общественного над частным, справедливости над собственностью и представлением об архитектуре как высоком искусстве, не успевшем редуцироваться до способа наживы на амбициях разбогатевших дельцов.

Автор проекта – Владимир Павлов, выдающийся советский архитектор, родившийся в Москве, получивший образование в Ленинграде и работавший в Иркутске, где построил множество ярких зданий. Посвятив этому городу почти тридцать лет и сделав его одним из самых заметных пятен на карте позднесоветской архитектуры, в конце перестройки Владимир Павлов возвращается в Ленинград.

Жилой дом в Купчино стал единственным крупным проектом Павлова в Петербурге. Если сравнивать этот дом с более ранними постройками архитектора, то становится ясно, что на закате своей карьеры автор не стал прибегать к поискам принципиально нового языка. То, что он строил в Иркутске, при всей своей индивидуальности хорошо укладывается в русло популярных в то время художественных течений далёкой Европы – брутализма и структурализма. Купчинский дом не выбивается из этого ряда экспрессивных краснокирпичных и бетонных построек усложненной композиции, разве что он чуть спокойнее и умереннее своих иркутских предшественников: не то автор поддался вирусу петербургской чопорности, не то сказался возраст, располагающий слегка остепениться в объемно-пластических экспериментах.

В плане здание мало похоже на жилой дом. Разветвленная структура и отсутствие четко выделенного двора роднят его скорее с классом общественных сооружений вроде НИИ или санаторно-больничных комплексов. Однако подчеркнуто домашние детали фасадов не оставляют сомнений в назначении здания. Это и черепица на псевдовальмовых крышах, и мансардные окна, и двускатные завершения балконных объемов, и обилие фасадных сеток, и арки над лоджиями, и трогательное круглое окно на двускатном тимпане одной из пристроек. В целом разновысотная композиция жилого комплекса при взгляде со стороны перекрестка производит впечатление небольшого средневекового городка с черепичными кровлями, сторожевыми донжонами и живописно торчащими вертикалями вентиляционных шахт, напоминающими печные трубы. Даже капиталистическая эрозия последних лет – разномастные заборы по периметру, рекламные вывески и кондиционеры – почти не разрушает это очарование.

Пожалуй, жилой комплекс на улице Гашека сложно критиковать даже с позиций конвенциональной архитектурной эстетики. Если (точнее, когда) зданиям эпохи капиталистического романтизма начнут присуждать статус объектов культурного наследия, этот дом непременно будет в числе первых претендентов на обретение охранной грамоты.

6. «Кондоминиум в Купчино»

Бухарестская ул., д. 59

Архитектурная мастерская «Герасимов и партнёры»: В.Ф. Хиврич, И.Г. Бахорина

1993–1995 гг.

За суровость облика этот дом часто сравнивают то с крепостью, то с тюрьмой. А ведь это один из первых жилых комплексов, построенных для новой петербургской элиты, и его внешний вид как нельзя более наглядно демонстрирует всю суть произошедших исторических перемен. Возможно, что угрюмость фасада, испещрённого крошечными окнами-бойницами, – не просто аллегория формулы «мой дом – моя крепость», а буквальное ее воплощение. Согласно одной из городских легенд, такое решение фасада натурально призвано спасать хозяев квартир от киллерских пуль. Впрочем, Евгений Герасимов, глава коллектива авторов, эту легенду не подтверждает.

Комплекс состоит из крестообразного в плане многоквартирного корпуса и четырех блоков таунхаусов по шесть домов в каждом. Блоки таунхаусов объединены попарно и поставлены вдоль Бухарестской улицы; между ними организован проход к многоквартирному корпусу, который оказался в глубине микрорайона. Проход с двух сторон огражден монументальной пилонадой, что позволило изолировать дворы таунхаусов не только от случайных прохожих, но даже от соседей по жилому комплексу. В цокольном этаже размещены индивидуальные гаражи и технические помещения. С южной стороны линию застройки по Бухарестской улице продолжает трехэтажный нежилой корпус, занятый помещениями делового и административного назначения. Окна нормального размера и крупные арочные проемы первого этажа делают этот корпус значительно более мягким и дружелюбным, чем соседние. С первого взгляда даже может сложиться обманчивое впечатление, что если где-то в этой «крепости» и есть жильё, то именно в этой части.

Ассортимент отделочных материалов скуп и по-петербургски выверен: красный кирпич стен, известняк в облицовке цокольного этажа и светлая штукатурка, акцентирующая детали. А деталей, если приглядеться, здесь не так уж и мало. Помимо оконных обрамлений, карниза с редкими дентикулами и простенков, имитирующих угловые пилоны, композицию комплекса дополняют простые цилиндрические колонны с тяжелыми абаками, фланкирующие проходы во двор.

Тюремный характер складывается не только из рисунка фасада с его необычно маленькими окнами на неоштукатуренной краснокирпичной поверхности. Крестообразная форма юго-западного корпуса также отсылает к классической композиции тюрем (в одном только Петербурге таких «крестов» по меньшей мере четыре штуки), а контрольным