Гриша не был дураком, скорее, он потрафлял Борису в награду за его недавние успехи. Или Борис его ловко гипнотизировал.

Иногда мне было сложно понять Гришу. Утром он выложил в фейсбуке вопрос, какой из концертных залов имеет наиболее подходящую акустику для прослушивания третьей симфонии Рахманинова. Я занимался музыкой в юности, но среди моей нынешней аудитории вопрос бы повис в воздухе. Гришины подписчики активно сравнивали впечатления от Рахманинова в Мариинском театре и концертном зале города Перт в Австралии.

Алик Ветлугин, наш директор, не слушал Рахманинова, но иногда посещал планерки в ранге наблюдателя, и научная беседа двух столпов его тоже утомила. В конце концов, он не выдержал Бориного гипноза:

— Да понятно всё. Просто бери комментарий у медиков, что если хлебнешь этой воды, жидко обосрешься и умрешь. У каждого своя голова на плечах. Если позарез хочется искупаться и обосраться, это его конституционное право. Всё. Поехали дальше.

Виктор Петрович быстро заявил три небольшие темы, и очередь дошла до меня. Я напомнил о своей неудачной поездке в Филино, и сразу же перешёл к сути: рядом с вымирающим селом находится подозрительный объект непонятного назначения…

Моё сообщение вызвало легкое смятение, а может быть, скуку. Гриша молча черкал в блокноте. Паузу заполнил Боря:

— Это может быть что угодно, — зевнул он. — Таких заборов по России-матушке раскидано…

Его локоть лежал на спинке соседнего стула, и поза выражала ленивое пренебрежение. Смотрел он чуть насмешливо, хотя и без вызова. Мысль его, кажется, ещё млела от осознания, что воздух на 20 процентов состоит из кислорода.

— Это «что угодно» имеет размер небольшой деревни, — сказал я. — И знаешь, как оно обозначено на карте? Никак. Объект есть только на спутниковых картах.

— Ну и что? — ответил Боря. — Мы однажды заблудились так в 97 году: поехали с отцом по карте, а дорога оказалась на пять километров южнее. Приехали в итоге на свалку. Двух озер на карте не было. Секретность. В совке так часто делали. Болота не отмечали, реки, преграды всякие.

Боря уже слегка раздуло от воспоминаний и собственной эрудиции, но Гриша вернулся к теме:

— Что за объект-то?

— Ну я нашёл инсайдера, — слегка преувеличил я. — Он слил мне некоторую информацию. Объект называется ФГКУ «Комбинат Заря».

— ФГКУ — это что? — спросил Алик.

Я пожал плечами — не успел загуглить. Тут уже слегка раздуло от важности главреда. Гриша суховато ответил:

— Федеральное государственное казенное учреждение.

— Казенное — типа тюрьмы что ли? — спросил Алик.

— Нет, — Гриша покачал головой. — Что угодно: военная часть, больница, приграничный объект. Ну и в чём тема?

— Все исследования смертности в Филино так и не пришли к выводу о её причинах. И ни в одном из них не фигурировал комбинат «Заря». У меня пока мало информации, но если, допустим, смертность в Филино увеличилась после строительства «Зари», то напрашиваются выводы.

Гриша некоторое время сидел, сцепляя и расцепляя пальцы.

— Ну и что там может быть?

— Не знаю пока. Склад баллистических ракет. Ядерный могильник. Химическое производство.

— Это слишком неконкретно, — ответил Гриша. — Что за комбинат, когда построен, чем занимается, комментарии экспертов… Нужно установить связь между его развитием и повышением смертности в Филино. Тогда можно делать выводы.

— Так можно любое предприятие сейчас обвинять во всех бедах прилегающих районов, — фыркнул Боря. — У нас в садах построили цементный завод, теперь пыль оттуда летит, садоводы жалуются. А цементная пыль не является отравляющим веществом, её даже используют для разгона облаков, точнее, их не разгоняют, а высыпают на облако цемент или другой агент, который провоцирует конденсацию насыщенных паров. Цементная пыль — это просто грязь.

— Боря, понятно, — прервал его я. — Я же не говорю, что Америку открыл. Это просто гипотеза.

— И на чем она основана? — усмехнулся Борис.

— Ни на чем. Хорошо, я понял. Давайте просто релизы переписывать. Это же надёжнее.

— Я релизы не переписываю, — ответил Борис, внезапно успокоившись. Призрак сделанного им интервью с матерью пропавшей девочки давал ему такое право.

— Стоп, комрады, — вмешался Алик. — Куда-то вы в дебри полезли. Что я услышал: есть село, где умирают люди, и есть какое-то предприятие непонятного назначения. Это само по себе интересно.

— Если только про это предприятие можно писать, — отозвался Гриша.

— Хорошо, допустим, нельзя. Давайте выпустим сочный фотореп из этого Филино, где дед без ноги, бабка без руки, подростки-мутанты и всё такое. Краткие истории местных жителей.

— Об этом уже писали, — не унимался Гриша.

— В каком-нибудь 1976 году? — Алик включил директора. — Я хочу донести до вас простую мысль: нам нужен трафик, нам нужно, чтобы люди заходили и читали нас. Я уверен, что наш читатель со смартфонами понятия не имеет про заметку в газете «Московский комсомолец», которая вышла до его рождения. Я первый раз слышу о Филино. Поэтому давайте не усложнять: просто находим всю жесть и выкладываем в рубрику без комментариев. Всё.

В разговор встряла Неля, которая уже некоторое время делала усталые жесты, то прикрывая зевки ладонью, то бешено стуча по экрану смартфона. Наконец, она не выдержала:

— А можно вы это потом обсудите?

— Хорошо, — кивнул Гриша. — Что у тебя?

Жжение в области мочевого пузыря достигло такой силы, что я извинился и вышел. Я наскоро вымыл руки, вытер их бесполезным бумажным полотенцем и вернулся на планёрку. Неля издалека была похожа на танцующую марионетку, суставы которой бьются из стороны в сторону, высекая идеи из воздуха. Подходя к столу, я услышал:

— … ну тот Братерский… Да! Которого Христов тогда классно отстебал.

Остальные радостно гудели.

Я подсел к столу:

— Что там с Братерским?

— Я вот рассказываю, — повторила Неля. — Братерский — это дуралей, у которого вечный словесный понос. Который тогда схлеснулся с Христовым…

— Я помню, кто такой Братерский, — сказал я. — Что с ним?

Неля объяснила:

— Ну что с ним. Светит ему уголовно дело по 172.1 УК, это фальсификация документов, и, наверное, по 201-ой, злоупотребление служебными полномочиями.

Уголовное дело против Братерского? Любопытно. Нелю подогрел мой интерес. Она затараторила.

Оказывается, компания Братерского, «Ариадна», страховала риски дольщиков «Алмазов», на пикете которых я недавно был. Когда дошло до выплат, «Ариадна» прокатила всех подчистую, отчего дольщики остались и без квартир, и без страховых компенсаций.

— А у нас есть страхование от рисков долевого строительства? — усомнился я.