Морган считал, что способен на большее: он задумал напасть на саму Панаму. Панама, город с населением десять тысяч человек, славилась своим богатством. Оживленный порт, множество каменных строений – церкви и монастыри, а кроме того, так называемые королевские здания, в частности казначейская палата, куда свозили добытое в Перу золото. В 1573 году отряд из восемнадцати белых и тридцати чернокожих под началом тогда еще малоизвестного Фрэнсиса Дрейка напал в каких-то двух лье от пригородов Панамы на караван мулов, перевозивший золотые слитки через перешеек. Но на сам город они не решились напасть.

Своими планами Морган поделился с Томасом Модифордом, губернатором Ямайки.

– Ваш прожект мне нравится, – сказал тот, – но мне было бы желательно получить известие о провокации с испанской стороны. Панама – слишком большой кусок, чтобы Лондон проглотил его просто так.

Тем временем Морган провел успешную операцию против Маракайбо. И вот небо вняло чаяниям адмирала: с испанского корабля на северный берег Ямайки высадился небольшой отряд, который сжег несколько хижин и захватил пленников.

Экспедиция Моргана против Панамы приобрела, как выразились бы впоследствии, наполеоновский размах и при этом была тщательно подготовлена и проведена быстро и безошибочно. Армада, собранная адмиралом на Ямайке, насчитывала 28 английских и 8 французских кораблей (флибустьеры прибыли с Тортуги), вооруженных 239 орудиями. Экспедиционный корпус насчитывал 1846 человек. Сегодня эти цифры кажутся смехотворными, но подобной силы Карибское море еще не видывало.

Эскадра бросила якоря перед поселением Чагрес на Атлантическом побережье Панамского перешейка. 300 были оставлены охранять корабли, а остальные (1400) сели на 7 баркасов и 36 шлюпок или пирог и пошли вверх по реке Чагрес, пока она не стала совсем мелкой. Дальше экспедиция продвигалась пешком.

Испанцы, предупрежденные двумя шпионами, применили тактику «выжженной земли». Все кругом было пусто, хижины покинуты, ни скота, ни птицы, ни зерна; овощи и фрукты были собраны подчистую. Удивительное дело: люди шли по самой плодородной местности в мире, а голодали, как в пустыне. Флибустьеры Моргана ели траву и листья. После недели этого адского похода они вышли к Панаме. Кроме всего прочего, разразилась гроза, и все вымокли до нитки.

Дон Хуан Перес де Гусман, губернатор Панамы, решил дать бой войскам Моргана в саванне, на подходе к пригородам. Войско Гусмана составляли 1200 пехотинцев, 200 кавалеристов, довольно большое число вооруженных черных рабов; 30 индейцев должны были в нужный момент выпустить на поле 1500 диких быков. На синем небе сияло солнце.

Когда Гусман с офицерами увидели пиратскую армию, они застыли в изумлении.

Морган называл изобретенный им боевой порядок терцией. Люди выстроились в плотный ромб. Гусман отдал приказ кавалерии атаковать. Шедшие в авангарде флибустьеры опустились на колено, вскинули мушкеты и встретили нападавших дружными залпами. Всадники, натолкнувшись на острие терции, рассыпались в стороны, а пираты Моргана продолжали расстреливать их почти в упор. Дважды испанская кавалерия бросалась в атаку, пока от нее ничего не осталось. Губернатор отдал приказ пехоте стоять насмерть. Одни, пав духом, отступили под плотным огнем флибустьеров, другие отчаянно бросились вперед, запев «Магнификат…» – хвалебную песнь в честь Пресвятой Девы, боевой гимн католиков. Через два часа испанская армия была уничтожена. Дикие быки мирно паслись, не обращая внимания на схватку.

Пока флибустьеры входили в город, толпы людей заполнили порт, пытаясь добраться до судов. Первое судно подняло паруса и направилось в открытое море. Оно было нагружено церковной утварью, среди которой находился массивный золотой алтарь, практически бесценный, – его так никогда и не нашли.

Разграбление частично сожженной Панамы продолжалось три недели. Во время бесчинств любая испанка могла сохранить жизнь, лишь уступив самым гнусным требованиям флибустьеров: подобная практика установилась давным-давно. Морган, расположившийся в губернаторском дворце, прекрасном каменном доме, который не пострадал от пожара, тоже не чурался женского общества. Но одна из красивейших женщин города – хронисты эпохи называли ее Прекрасной испанкой, не приводя имени, – находилась в плену во дворце и стойко сопротивлялась настойчивым домогательствам Моргана. Ни посулы, ни угрозы на нее не действовали. Флибустьеры наблюдали немыслимое, поразительное зрелище: предводитель флибустьеров – самый знаменитый в ту эпоху – не решался взять силой желанную женщину. В конце концов на обратном пути в Чагрес, куда флибустьеры повели пленников в надежде получить выкуп, Морган освободил красавицу-испанку без каких-либо требований и даже дал ей сопровождающих, повелев им доставить ее домой невредимой. Этот рыцарский поступок, словно почетная голубая лента Атлантики, украшает свирепую флибустьерскую эпопею.

Полтора века британские историки подсчитывали ценность захваченной в Панаме добычи: «6 миллионов крон; доля Моргана составила 400 000 песо, иными словами, 750 тысяч золотых монет, а каждую такую монету можно приравнять к одному золотому доллару». На самом деле почти невозможно вывести эквивалент в сегодняшних деньгах. Можно только сказать, что по тем временам сумма была неслыханной. Испанское посольство в Лондоне высказало резкий протест: «Такой грабеж в мирное время недопустим!» Морган был вызван в Лондон и прибыл туда почти пленником. Но двор не мог забыть оказанных им услуг. Выпущенный на свободу под честное слово, Морган провел три года в английской столице, где вел жизнь светского льва, – мужчины и женщины носили его на руках. После видимости судебного процесса (вердикт: «Виновность не доказана») его снова отослали на Ямайку в должности вице-губернатора.

Лучше бы Морган не дожил до этого дня, потому что все последующее не добавило блеска его памяти. Он превратился в нечистого на руку чиновника, преследующего своих бывших соратников-флибустьеров (будучи «верховным судьей колонии», он ополчился против прежних друзей), и к тому же запил. В пятьдесят лет это был пузатый, болезненный старик. Умер Морган в 1688 году от туберкулеза, осложненного циррозом печени. Пышная торжественность его похорон свидетельствует, однако, что низости этого завершения жизни были несравнимы с былой славой. Через четыре года землетрясение и цунами стерли с лица земли Порт-Ройял вместе с бухтой и кладбищем. Морская пучина завладела останками самого знаменитого из английских флибустьеров.

В ту эпоху флибустьерство на некоторое время пришло в упадок, потому что по Нимвегенскому договору между Францией и Испанией воцарился мир. Поначалу морские разбойники сознательно не замечали перемен и продолжали грабить испанские талионы и колонии. Людовик XIV был раздражен и слал все более строгие выговоры губернатору Тортуги. Английские флибустьеры Ямайки оказались в сходном положении, их также упрекали в своеволии. Это раздражало флибустьеров настолько, что некоторые англичане и французы решили перебраться в Южное море.

– Ни один закон не указывает, что там разрешено и что запрещено.

Южным морем флибустьеры называли Тихий океан – он тянется на юг от Панамского перешейка, ориентированного на восток-запад. Южное море омывало берега Перу, источник сказочных богатств испанцев. Флибустьеры перенесли свою деятельность на Тихий океан, одни – перебравшись по суше через перешеек, другие – обогнув Южную Америку и пройдя мимо мыса Горн. Их корабли, захватив по пути кое-какую добычу, стали костяком экспедиции.