– Верзила! – позвал Счастливчик, тяжело дыша и отбрасывая прядь волос быстрым движением руки.

– Здесь, – ответил малыш, улыбаясь и размахивая бластером. – Я на всякий случай держу эту штуку.

– Хорошо. Убери бластер, Верзила, и осмотри Лу. Проверь, целы ли у него кости. Потом свяжи его.

Старр сел за управление и с крайней осторожностью вывел «Хильду» из тела чудовищного пятна, которое он убил несколько часов назад.

Он выиграл. Он считал, что венлягушки, занятые только мозгом, не имеют ясного представления о физических размерах пятна, к тому же у них нет опыта подводных путешествий, поэтому они не обратят внимания на небольшое изменение курса, сделанное Верзилой. Дэвид сказал об этом Верзиле, когда тот поворачивал корабль к городу под бластером Эванса.

– Правь в пятно, – сказал он.

Снова «Хильда» сменила курс. Нос ее поднялся.

Эванс, привязанный к койке, устало и со стыдом смотрел на Счастливчика.

– Прости.

– Мы понимаем, Лу. Не расстраивайся, – легко сказал Дэвид. – Но пока мы не можем отвязать тебя. Ты ведь понимаешь?

– Конечно. Великий космос, привяжите меня покрепче. Я заслуживаю этого. Поверь, Дэвид, большую часть я просто не помню.

– Лучше немного поспи, приятель, – и Счастливчик похлопал Эванса по плечу. – Мы тебя разбудим на поверхности.

Несколько минут спустя он негромко сказал Верзиле:

– Собери все бластеры на корабле, Верзила, вообще все оружие. Посмотри в шкафах, в ящиках коек – всюду.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Утопить, – кратко ответил Старр.

– Что?

– Ты меня слышал. Ты можешь оказаться под контролем. Или я. Я не хочу повторения случившегося. И вообще, против венлягушек физическое оружие бесполезно.

Один за другим два бластера и электрические хлысты подводных костюмов полетели в эжектор для мусора. Через односторонние клапаны они оказались за бортом.

– Чувствую себя голым, – пробормотал Верзила, глядя в иллюминатор, как будто надеялся увидеть свое оружие. Мимо стекла пролетела фосфоресцирующая полоса – должно быть, рыба-стрела. И все.

Стрелка указателя давления медленно перемещалась. Вначале они находились в трех тысячах футов под водой. Теперь менее чем в двух тысячах.

Верзила продолжал смотреть в иллюминатор.

Дэвид взглянул на него.

– Что ты высматриваешь?

– Я думал, станет светлее, когда мы приблизимся к поверхности.

– Сомневаюсь. Поверхность плотно затянута водорослями. Пока не прорвемся, будет темно.

– А мы не столкнемся с траулером?

– Надеюсь, нет.

Осталось полторы тысячи футов.

Верзила сказал с надуманной легкостью, стараясь отвлечься от прежних мыслей:

– Послушай, Счастливчик, а почему в воде океана так много двуокиси углерода? Со всеми этими растениями? Растения ведь преобразуют двуокись углерода в кислород.

– Да, на Земле. Но, если я верно помню курс ксеноботаники, венерианские растения устроены по-другому. Земные растения высвобождают кислород в атмосферу, венерианские запасают в своих тканях. – Он говорил с отсутствующим видом, как будто тоже хотел отвлечься от навязчивых мыслей. – Поэтому венерианские животные не дышат. Они получают весь необходимый кислород в пище.

– А еще что ты знаешь? – спросил удивленный Верзила.

– В их пище даже слишком много кислорода, иначе они не любили бы так пищу с его низким содержанием, такую, как тавот, которым ты кормил венлягушку. По крайней мере, такова моя теория.

Теперь они находились всего в восьмистах футах под поверхностью.

Старр сказал:

– Прекрасно проделано. Я имею в виду то, как ты протаранил пятно.

– Не о чем говорить, – ответил Верзила, но вспыхнул от удовольствия.

Он взглянул на указатель давления. Оставалось пятьсот футов.

Наступило молчание.

Потом сверху послышался скрип, ровный подъем прервался, машины заработали с напряжением, и в иллюминаторах посветлело, стали видны облачное небо и волнующаяся поверхность воды, покрытая бесконечными водорослями.

– Дождь, – сказал Счастливчик. – Боюсь, придется сидеть и ждать, пока к нам не пожалуют венлягушки.

Верзила спокойно ответил:

– А вот и они.

Прямо перед ними, глядя в иллюминатор темными жидкими глазами, плотно прижав лапы к туловищу, цепляясь пальцами за стебель, сидела венлягушка!

«Хильда» раскачивалась на высоких волнах венерианского океана. Слышался сильный и ровный шум дождя, бившего о корпус почти в земном ритме. Для Верзилы, выросшего на Марсе, и дождь, и океан были одинаково чужими, но у Дэвида они вызвали воспоминания о доме.

Верзила сказал:

– Посмотри на эту лягушку. Только посмотри на нее!

Верзила протер стекло рукавом и прижался к нему носом, чтобы лучше видеть.

Вдруг он подумал:

– Эй, а не лучше ли держаться подальше?

Отпрыгнул, потом вставил мизинцы в углы рта и растянул его. Высунул язык, закатил глаза и закрутил пальцами.

Лягушка серьезно смотрела на него. Она не пошевельнулась с того момента, как ее увидели. Только раскачивалась на ветру, не обращая внимания на плещущуюся воду.

Верзила скорчил еще более ужасную рожу и сказал лягушке:

– А-агх!

Над его плечом послышался голос Старра:

– Что ты делаешь, Верзила?

Верзила отскочил, убрал пальцы и вернул лицу его обычное ангельское выражение. Он с улыбкой сказал:

– Показал венлягушке, что я о ней думаю.

– Это она показала, что думает о тебе!

У Верзилы заныло сердце. Он услышал явное неодобрение в голосе друга. В такой ситуации, во время такой опасности он, Верзила, корчит рожи, как дурак. Ему стало стыдно.

Он проговорил:

– Не знаю, что на меня нашло.

– Они знают, – хрипло ответил Дэвид. – Пойми: венлягушки ищут твое слабое место. Найдя его, они проберутся в твой мозг, и ты не сможешь изгнать их оттуда. Поэтому не следуй сразу импульсам, не подумав сначала.

– Да, Счастливчик.

– Что теперь? – Старр осмотрелся. Эванс спал, судорожно дергаясь и дыша с трудом. На краткий миг глаза Дэвида остановились на нем, потом переместились.

Верзила почти робко сказал:

– Счастливчик!

– Да?