Вали притворил за собой дверь, закрыл на щеколду. Скинул набухшую влагой камуфляжную куртку, энергично протер мокрые волосы вафельным полотенцем и повесил его обратно на гвоздик. Подошел к небольшому прямоугольному зеркалу, висящему на стене, и всмотрелся в свое отражение, пригладив короткие волосы.

Вроде все как обычно. То же лицо. Те же глаза.

И все же ему показалось, будто что-то незримое и тяжелое легло на него темным саваном недавних содеянных дел. Он невольно содрогнулся, попытался прогнать наваждение.

Из-за перегородки доносились возбужденные голоса «братьев». Они никак не могли угомониться. Гортанно обсуждали свои и чужие «подвиги», хвастались. Перед кем?!

Что бы сказали их матери?! Какими бы проклятиями они осыпали головы своих сыновей?!

Оставшись в одиночестве, Меджидов дал волю чувствам. Его забило в нервной лихорадке. Заклацали зубы, норовя больно прикусить непослушный язык.

Знакомое ощущение – сначала эмоциональный накал, затем отходняк.

Он достал из шкафчика едва початую пол-литровую бутылку водки «Экстра» с высоким коньячным горлышком. Меджидов не злоупотреблял алкоголем, считая это уделом примитивного быдла, упорно называющего себя людьми. Однако он точно знал: до войны «Экстра» стоила четыре рубля двенадцать копеек. И это, в общем-то, считалось недешево по сравнению с просто водкой по три рубля шестьдесят две копейки. Впрочем, ему было все равно, сколько она стоила до войны и стоит сейчас: водку он не покупал – ее с Большой земли доставляли помощники тех самых таинственных незнакомцев, проявляющих большую заинтересованность в выращивании монстров.

Сейчас Вали чувствовал физическую потребность не просто выпить, а нажраться, как говорят кяфиры. Выдернув из горлышка тугую газетную затычку, он налил доверху двухсотграммовый граненый стакан. Резко выдохнул и начал пить большими быстрыми глотками, чувствуя горечь и бьющий в нос резкий запах «огненной воды». Выпив до конца, сильно поморщился, восстанавливая дыхание, проворчал:

– Сколько ни пей, а все равно дрянь. Коньяк «Дербент» лучше.

Придя к столь нехитрому выводу, воткнул газетную затычку и убрал бутылку со стаканом в шкафчик, подальше от чужих глаз.

Снова застучали зубы, теперь от холода. Вали по-прежнему оставался в мокрой одежде, а водка еще не начала действовать. Он скинул грязные, измазанные глиной берцы и сырые штаны. В выцветших застиранных трусах-семейниках и такой же невзрачной майке завалился на заправленную синим одеялом армейскую шконку.

Постепенно пришло успокоение, тело уже не сотрясалось, а в голове все приятно «поплыло». Появились хорошие, легкие мысли.

«Аллах не станет наказывать меня за этих неверных», – успокаивал себя Вали.

Вскоре он погрузился в глубокий сон, не обращая внимания на раздающиеся за перегородкой возбужденные голоса «братьев».

А неподалеку совсем еще молодой парнишка Мансур Махадов вставил в рот пропахший смазкой и порохом ствол пистолета Макарова и трясущейся рукой нажал на спусковой крючок.

Всему на свете бывает свой предел.

Мужчине не пристало задерживаться в женской половине, особенно если его гложет тревога и ждут дела. Прелести трех наложниц были соблазнительными, а их умения и старания – выше всяких похвал, однако сегодня Магомедов не смог насладиться в полной мере.

Внутри росло давно забытое чувство опасности. Что-то пошло не так.

Мага не был экстрасенсом, он даже слова такого никогда не слышал. В этой реальности не существовало Чумака и Кашпировского, народ по телевизору если и «лечили», то совершенно иными средствами.

Не обладая особыми способностями, главарь просто ЗНАЛ: его люди мертвы.

Даже если живы – гонятся за беглецом, наступают ему на пятки, загоняют, как охотники зайца, – тем не менее скоро они умрут от руки того, кого считают жертвой.

Он вообще был какой-то другой, этот молодой беглец. Совсем не похож на прочих рабов. И прославившее его на весь лагерь прозвище в действительности ему не подходило.

Мага успел насмотреться на тех, кого обычно называли мажорами. Не раз и не два они попадали ему в руки, что называется, с пылу с жару. Война бывает щедрой на неожиданные встречи.

Сынки высокопоставленных аппаратчиков или тех, кто имел доступ к кормушке: директоров ГУМа, ЦУМа, валютных «Березок», автомастерских, мясокомбинатов, чиновников МИДа.

Избалованные с малых лет, быстро ломающиеся под гнетом обстоятельств…

Они носили красивые иностранные тряпки, слушали модную музыку на японской аппаратуре, ездили на иномарках. Но мужчинами не были и никогда бы ими не стали.

Беглецу к красивой жизни было не привыкать, это чувствовалось по одежде, манерам, холеному облику. Да, за неделю пребывания в рабстве лоск потускнел. Но Мага, превосходно разбиравшийся в людской породе, умел видеть истинную сущность человека.

Мажор не сдался, не опустил руки. Чтобы это понять, Магомедову хватило одного, мельком брошенного взгляда.

Наверное, через месяц-другой странного раба удалось бы сломать. Система, выстроенная Магой и его головорезами, перемалывала всех, кто проходил через ее жернова.

Бандит с удовольствием посмотрел бы на потерявшего человеческий облик и достоинство Мажора, однако теперь было поздно об этом думать. Невольник убежал, убив охранника. Неважно, что это был Ахмед, чьи склонности не могли вызывать ничего, кроме отвращения. Имущество не должно поднимать руку на хозяина и его людей.

Магомедов не на шутку разозлился. В такие минуты он становился страшен.

Кто-то другой сорвал бы гнев на подчиненных. Мага, при всем его восточном темпераменте и вспыльчивости, никогда так не поступал. Глупо бить своих, когда вокруг так много непуганых чужих.

Горячая кавказская кровь требовала одного – мести, и незачем оставлять это блюдо холодным. Гораздо приятней, когда холодеет и цепенеет труп беглеца.

Час пробил, решил про себя Мага. При таких обстоятельствах любые меры хороши.

Он накинул камуфлированный бушлат, вышел в коридор. Отчаянно зевавший телохранитель моментально стер с лица сонное выражение, привстал с табурета.

– Сиди, – повелительно сказал главарь.

Телохранитель уже по тону догадался, что хозяин не в духе, и перечить не стал. Если Хаким-бею приспичило прогуляться в одиночестве, так тому и быть.

В тщательно охраняемом периметре базы главарю банды ничего не грозило. Желавшие занять его место давно перевелись, вернее, если быть точным, Магомедов устранил их собственноручно при первых же подозрениях. Других, столь же честолюбивых смельчаков не осталось.

Рядовых боевиков персона Маги устраивала полностью. Он был удачлив, умен и щедр, чего еще желать от главаря? Если кому-то не нравится, это его проблемы, которые Магомедов умел решать быстро и эффективно.