class="p1">Госпожа Маклаган жестом направила процессию в замок, а на входе взяла Мериду под локоток и повела отдельным коридором. Гобеленов здесь не было, и звук её отрывистых слов не смягчался, а наоборот, отскакивал от голых стен и вонзался в Мериду отовсюду.

– Свободное время у тебя только что было. Тебе разве не понравилось?

– Я имела в виду, когда можно делать, что хочется. Например, если мне хочется проехаться верхом, или пострелять из лука, или почитать.

– Для езды верхом будет время через три дня, – ответила госпожа Маклаган. – Мы упражняем таким образом ноги дважды в неделю. Чтением мы уже занимались сегодня, и завтра тоже будем вдоволь заниматься, чтением и декламированием. Ну а стрельбы из лука у нас, конечно, никакой нет. Ты ведь не ребёнок, – отрезала было она, но что-то в лице Мериды заставило её остановиться на этом подробнее. – Я понимаю, ты родилась в Данброхе и тебя растили по-другому. Это в местах вроде вашего Данброха дети могут дольше оставаться детьми, там задержка не заметна.

– Незаметна?..

– Ну конечно. В крошечных королевствах понимание общественного устройства и знание норм не играют большой роли, потому что в сущности это и не королевства вовсе, а всего лишь замки в чистом поле. Когда за пределами замка власть распространить просто не на кого, это многое меняет. Но ничего, не надо делать такой вид, у нас ты быстро наверстаешь. Ардбаррах не даст тебе застрять на месте, и вскоре ты выйдешь в люди настоящей дамой. Ещё вопросы остались?

У Мериды пылали щёки, хотя она и сама бы не сказала точно, от чего именно. От гнева ли? От стыда? Так вот как видят люди Данброх извне? Она задумалась, говорят ли подобное Хьюберту там, в мужских казармах. И если говорят, верит ли он.

– Можно мне повидать брата?

Бон-н-н! Бон-н-н! Бон-н-н!

– Нет-нет, уже дали колокол на отбой, – ответила госпожа Маклаган. Сказав это, она слегка наклонила голову набок, посмотрела на Мериду пристально и, кажется, на что-то решилась. Она подвела принцессу к узкой бойнице в середине коридора. В такую щёлку как раз прошла бы либо стрела, либо чертовски морозная ночь, больше ничего бы не пролезло.

– Смотри, – скомандовала госпожа Маклаган.

Мерида приложилась щекой к холодному камню рядом со щелью и выглянула наружу. Внизу в тёмной синеве двигались силуэты: ровный строй пажей рассекал двор в направлении к мужским казармам. В одном из пажей Мерида сразу узнала Хьюберта, такую шевелюру ни с чем не спутаешь.

– Хьюберт! – выкрикнула она.

Силуэт брата задержался ненадолго – ровно настолько, чтобы поднять глаза в её направлении. Он бодро помахал ей ручкой и, кажется, показал большой палец вверх – в таких сумерках поди различи, а потом догнал остальных и исчез в тени стены.

– Теперь, полагаю, от расписания не будет отклонений? – спросила госпожа Маклаган. Она не стала говорить, что дозволила крикнуть вниз из окна исключительно по особым обстоятельствам, но это очевидным образом подразумевалось. Она похлопала Мериду по плечу. Дважды. Хлоп. Хлоп. До Мериды вдруг дошло, что к ней проявляют сочувствие и что ей полагается проявить благодарность.

Благодарности она не испытывала, но когда госпожа Маклаган отвела её в ту же комнату, где вчера их с Лиззи уложили спать, она сказала:

– Спасибо.

Госпожа Маклаган как будто смутилась и довольно резко ответила:

– Ты научишься ценить наш распорядок по мере взросления.

В эту минуту влетела Лиззи впопыхах, со свечным огрызком в одной руке и тарелкой с ужином в другой. Мериде бросилось в глаза, что дурацкое Лиззино платье с вышивкой сменилось на аккуратное серое, такое же, как у остальных служанок.

– Ты принесла принцессе одежду? – спросила госпожа Маклаган.

Лиззи задрала руку, из-за чего тарелка с ужином опасно накренилась, и продемонстрировала переброшенный через локоть тёмный наряд. Затем она, ни слова не говоря, скользнула в комнату и встала перед Меридой.

– Когда погаснет свеча, никаких разговоров, – напомнила госпожа Маклаган.

И дверь захлопнулась.

Лиззи наскоро запихала кусок хлеба в рот и облегчённо бухнулась на кровать – Мерида успела схватить свечку в самый последний момент, прежде чем загорелось одеяло. Потом принцесса подняла с пола брошенный наряд; строгое чёрное платье дополнял жёсткий светлый чепец, такой же, как у госпожи Маклаган.

– Мне положено это носить? – спросила Мерида.

– М-м.

– Как твой день прошёл?

– М-м?

– У тебя всё нормально? Тебя не морили голодом? Не обижали? Где твоё платье?

Но Лиззи, уже однозначно спала, даже издавала негромкие трели носом. Мерида вздохнула, сняла платье и неторопливо принялась извлекать из него личное имущество, распиханное по карманам и вшитое в подкладку. Горстка монет. Мамина брошь – доказать свою личность в случае чего. Набитый медвежонок размером с ладошку – для Хьюберта, если ему взгрустнётся вдали от дома. Всё это Мерида собрала в кучку и сунула под соломенный матрас. Подумав, сунула туда же лук с колчаном стрел. Если личные вещи могут так же просто исчезнуть, как платье Лиззи, то лучше не рисковать.

Потом Мерида натянула одежду, которую принесла Лиззи. Зеркала не было, но и без него Мерида знала точно: теперь она выглядит один в один как остальные девушки в зимнем саду.

– Ну и ну, – прошептала она еле слышно.

А в следующий миг свеча погасла. Первый день в Ардбаррахе подошёл к концу.

* * *

Так полетели один за другим бесчисленные, как казалось Мериде, дни. Поначалу ей просто не приходило в голову их отсчитывать, а потом, когда пришло, она уже не могла сказать, сколько их было. Все дни казались на одно лицо: бон-н-н! бон-н-н! бон-н-н!

Распорядок. Колокольный звон. Каждый день стрелки часов переходят от одного задания к другому. Каждый вечер несёшься поскорей к окну в коридоре, лишь бы успеть увидеть, как машет рукой Хьюберт и показывает большой палец. Каждую ночь Лиззи засыпает, едва добравшись до кровати.

Бон-н-н! Бон-н-н! Бон-н-н!

– Можно мне повидаться с Хьюбертом?

«Сейчас пажи ухаживают за годовалыми жеребятами».

– Можно мне повидаться с Хьюбертом? «Сейчас пажи несут вахту».

– Можно мне повидаться с Хьюбертом? «Сейчас пажи натирают щиты».

– Можно мне повидаться с Хьюбертом?

Мерида подумывала даже, а не попросить ли госпожу Маклаган передать Хьюберту медвежонка, раз уж ей самой не дозволяют с ним повидаться, но потом живо представила, как госпожа Маклаган называет медвежонка отсталой детской игрушкой