Альфред шлет из Бад-Ишля телеграмму, где сообщает о письме, которое вот-вот должно от него прийти. Людвиг, отложив поездку в Швецию, пишет 1/13 сентября 1886 г. из Санкт-Петербурга:

«Братец Альфред! Моя поездка в Стокгольм была сорвана твоим письмом из Ишля от 3 сентября. Поначалу содержание его страшно меня разозлило, но теперь я остался, чтобы раздобыть затребованные тобой сведения о ломах. По зрелом размышлении мне кажется, что ты пребываешь в удручающем расположении духа, иначе невозможно объяснить твои излияния ведь ты обрушил на нас ушаты несправедливых и голословных обвинений. Я, однако, не могу оставить без внимания вопрос о нравственной подоплеке твоего и Робертова отношения ко мне и моему предприятию. Как ты прекрасно знаешь, Роберту есть за что меня благодарить. Тем не менее, он пользуется любым случаем очернить и опорочить мою репутацию, а также оговорить тех, кто совместно со мной трудится не покладая рук ради его же блага. Высказывания, которые он позволял себе перед посторонними людьми, в том числе перед зарубежными банкирами, нанесли мне колоссальный ущерб, и ущерб этот был бы еще больше, если бы неестественность наших отношений не заставила многих усомниться в его отзывах. Роберт болен, но худший из его недугов – зависть, и она не излечилась никакими курортами. Гораздо важнее отношения с тобой , оброненные вскользь слова разносятся недоброжелателями по всему свету и подрывают до-верпе к нашей компании. Лишь ты можешь судить, насколько обоснованно подобное суждение. Вероятно, следует напомнить тебе, что компания на две трети принадлежит нашему семейству и что подлинные се кредиторы – мы, в том числе я сам».

Людвигу наскучило просвещать Альфреда, тем более что со стороны брата он «наблюдал лишь склонность истолковывать все факты наимрачнейшим образом, отчего и здоровому человеку недолго заделаться пессимистом». Письмо из Санкт-Петербурга от 2/14 сентября 1886 г.:

«Милый браг Альфред! Анализируя твое письмо от 3 сентября и доискиваясь причины сего докучливого послания, я нахожу, что оно было продиктовано преувеличенным страхом финансовых потерь и удивительной для меня неосведомленностью в отношении свойств и положения нашего предприятия. Посему я пропущу мимо ушей все нападки личного характера и постараюсь снабдить тебя как заимодавца и пайщика темп сведениями, которые я всегда готов предоставить любому из акционеров нашего предприятия».

Людвиг обещает в самом скором времени выслать Альфреду финансовый отчет, пока же хочет напомнить брату, что «…наша компания распадается на несколько частей, каждую из которых можно считать отдельным предприятием, однако они образуют единую систему. От американских компаний она отличается прежде всего тем, что, не прибегая к бочкам, мы должны иметь собственные средства перевозки и хранения, для чего требуется вкладывать собственный капитал, тогда как американцы, поставляющие продукцию в бочковой таре, могут использовать уже существующие на мировом рынке транспортные средства. B американской системе капиталовложения в перевозку, хранение и сбыт продукции делаются из общественных средств. Разумеется, то, что там есть спекулянты, всегда готовьте купить товар, пусть даже чтобы спекулировать им, – большое преимущество, но это не значит, что моя система неправильна или менее рентабельна. B целом производство и сбыт товара по моей системе требует меньших затрат, чем по американской. Так что системы отличаются прежде всего тем, что мою нельзя с выгодой применять в малом масштабе, нельзя использовать наполовину, она обязана быть полной. Кроме того, нефтепродукты должны быть ровными по качеству, поскольку предусматривается их смешение, которого просто невозможно избежать.

Теперь спрашивается: неужели столь выгодная система не должна воплощаться лишь потому, что требует крупного капитала? Говорят, что в американскую нефтяную промышленность вложено 400 миллионов долларов. Говорят, что компания “Стандард ойл” располагает 80 миллионами долларов и тем не менее в основном рассчитывает на спекулянтов. Мне это известно непосредственно от представителей сей могущественной компании которые в настоящее время находятся здесь, а послали их сюда чтобы достигнуть соглашения с нами. B нашем предприятии (которое, однако же, не сумело бы обслужить всю Россию, если бы конкуренты не позаимствовали мою систему) задействовано около 25 миллионов рублей. Один из ведущих наших финансистов, директор Учетного банка Зак, сказал: “У нобелевской компании всего один изъян – она недостаточно большая”. A народ кричит, что она “слишком большая”. Кто же прав?

Что система хорошо продумана и прекрасно воплощается, доказывает бешеная поспешность, с которой конкуренты бросаются копировать мои новшества. Пока я развивал свои идеи чисто теоретически, меня поднимали на смех. Я предложил пароходствам и железным дорогам присоединиться к моей системе, но их представители, покачав головами, отказались. Когда я сам воплотил в жизнь систему и продемонстрировал ее преимущества, когда я построил все необходимое, чтобы удовлетворить спрос на российском рынке, мою правоту мгновенно признали и пароходные компании кинулись сооружать суда по моим идеям, а железные дороги – строить вагоны-цистерны и резервуары (к сожалению, выправить патент на систему оказалось невозможно). Теперь они работают совместно. He могу сказать, что они нам мешают своей конкуренцией: если они не станут менять действующих цен, дополнительные танкеры, хранилища и железнодорожные цистерны только на пользу делу. B целом мы работаем в лучших условиях, так как перевозим собственный товар и можем полноценнее использовать вагоны. Кроме того, расчеты доказывают, что эта часть предприятия весьма рентабельна, а конкуренция тут не больше, чем в любой другой отрасли мировой промышленности. Естественно, процент, который приходится платить по займам, невысок, поскольку риски по вкладам в эту область производства считаются крайне малыми.

Что же тогда вызывает тревогу и настолько ослепляет людей, что они готовы поверить в крах компании? Перепроизводство нефти. При добыче в 25 миллионов спрос существует не более чем на двадцать. Как известно, мелкомасштабное производство не окупается, а потому всякий норовит расширить свое предприятие, надеясь количеством компенсировать потери от низкой цены, однако из-за перепроизводства часть товара оказывается невозможно продать, и цена падает все ниже. Co временем достигается ее нижний предел, и некоторые промышленники вынуждены сойти с дистанции. Какие именно – мелкие, у которых не хватает средств, или крупные и благополучные?

Теперь снижение цен дошло до нижней точки, поскольку мелкие и средние производители вопиют о потерях и разорении. Само собой, виноват Нобель. B добрые старые времена, когда вся нефть поставлялась в бочках, она стоила 3–4 рубля, а потом заявился этот иностранец со своим капиталом и своими чертовыми новшествами. Жалобы перекочевывают в газеты и превращаются в ненавистническое преследование. Всеобщий стон по поводу ущерба, плохих времен, плохих цен и т. п. подрывает доверие к нефтяной промышленности, низводит ее до смехотворного уровня. Я тут беседовал с одним недальновидным банкиром, считающим керосин вещью совершенно никчемной, и поинтересовался у того: уж не поведал ли ему какой-нибудь астроном о скором появлении нового солнца, что будет светить по ночам?