Надо сказать, что советская версия боя под Алитусом существенно отличается от нарисованной немцами картины быстрого захвата мостов. Так, согласно статье доктора исторических наук профессора М. В. Ежова «Танковый бой первого дня войны», немцы были встречены огнем еще на подступах к Алитусу: «…по приказу командования 11-й армии 5-я танковая дивизия выдвинулась на западный берег Немана для обороны предмостных позиций…» Соответственно, мосты, согласно этой версии, были взяты с боем, при интенсивной поддержке авиации: «…на позиции, занятые советскими танкистами на западном берегу Немана, враги обрушили бомбовые удары, огонь артиллерии. Они несли тяжелые потери. Вражеским танкам удалось прорваться через мост на восточный берег Немана южнее Алитуса. Но они были сразу же контратакованы подразделениями 5-й танковой дивизии, которые смяли немецкие танки и ворвались в город». Такой сценарий не очень-то вязался с последующим продвижением немцев дальше к Минску. Поэтому тов. Ежов был снова вынужден бросить в бой многострадальные люфтваффе: «исход боя решила авиация врага, непрерывно наносившая удары по нашим танковым подразделениям. Не имея прикрытия с воздуха, они понесли большие потери и к исходу дня вынуждены были вновь отойти на восточный берег Немана». Так немецкие ВВС становятся чудо-оружием, рассеивающим танковые соединения Красной Армии с сотнями танков. Отказ от признания очевидного, утраты переправы под внезапным ударом, порождает необходимость дополнительных объяснений. Особенно неубедительно начинают звучать все эти объяснения на фоне полусотни танков Т-34, имевшихся в 5-й танковой дивизии к началу войны. Люди задаются вопросом: «Ладно, бессмысленные контрудары, но тут-то немцы сами на рожон перли?! Стой и расстреливай их с места!» На ходу появляется еще одно объяснение общей неудачи – недостаток бронебойных снарядов у Т-34. Все это наспех построенное здание рушится при попытке разобраться, откуда у люфтваффе такая нечеловеческая эффективность? Потом на подобных недоговорках и натяжках пышным цветом расцветает конспирология.

Начальник штаба 3-го мехкорпуса П. А. Ротмистров, на которого ссылается в своей статье Ежов, никаких замысловатых причинно-следственных связей неуспеха не строит. В его воспоминаниях нет ни слова о боях на подступах к Алитусу, на западном берегу Немана. В «Стальной гвардии» Ротмистров пишет следующее: «Командир дивизии полковник Ф. Ф. Федоров успел выдвинуть к мосту у Алитуса только артиллерию 5-го мотострелкового полка, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и 2-й батальон 9-го танкового полка. Артиллеристы и танкисты, подпустив танки врага на 200–300 метров, открыли огонь прямой наводкой. За 30–40 минут боя они подбили 16 вражеских машин и на время задержали танковую колонну 39-го моторизованного корпуса фашистов».[110] В таком варианте противоречия с документами 3-й ТГр уже нет. Перечисленные части дивизии полковника Федорова выдвигаются к мосту уже после его захвата и задерживают развитие наступления с плацдарма на восточном берегу, подбив некоторое количество вражеских танков. При всех претензиях к Ротмистрову как к мемуаристу в целом, здесь он не дает повода усомниться в своих словах.

Подбитый немецкий танк 38 (t). Такие машины составляли основу танкового парка 3-й ТГр.

Помимо Ротмистрова есть и другие свидетельства относительно ухода 5-й тд из Алитуса, что не позволило встречать противника мотострелковым полком на западном берегу, как в статье тов. Ежова. Так, начальник оперативного отдела 13-й армии Западного фронта пересказывал слова самого командира 5-й тд Ф. Ф. Федорова, сказанные после выхода из окружения. Его дивизия, как сообщил Федоров, «получила задачу обеспечить отход остатков стрелковых частей и не допустить форсирования Немана гитлеровцами севернее Друскининкая».[111]

Если бы советская 5-я тд осталась у Алитуса, то форсирование Немана стало бы для передовых соединений 3-й танковой группы сложной задачей. Им бы пришлось продираться через энное количество разнокалиберных танков, и вряд ли она бы завоевала желтую майку лидера. Однако советские танки подошли к мостам уже тогда, когда они были заняты немцами. Поэтому для советских войск сражение развивалось по сценарию «атаки на плацдарм», а не «оборона предмостной позиции». Во второй половине дня 22 июня танкисты дивизии Ф. Ф. Федорова предприняли ряд атак на вражеские плацдармы, но все они были безрезультатны. Атакующие Т-34 были, разумеется, куда уязвимее занимающих статичные позиции. Т. е. ответ на вопрос «А что случилось с 50 Т-34 5-й тд?» приобретает более простой и очевидный ответ.

Здесь следует признать, что отвод 5-й танковой дивизии из Алитуса стал роковым решением командования Северо-Западного фронта. Она еще до начала боевых действий фактически занимала ключевую позицию на важной магистрали. Однако уже в 9.35 22 июня Кузнецов докладывал в Москву: «5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев, а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники».[112] Через несколько часов к Алитусу вышли немецкие танки.

Решение Ф. И. Кузнецова в отношении 5-й тд, с одной стороны, было достаточно разумным. Кому как не ему было знать, что на левом фланге 11-й армии находились слабые и разрозненные силы отдельных батальонов. В центре построения армии В. И. Морозова, под Каунасом, хотя бы имелись подходившие из глубины резервы (части 23-й и 126-й сд, подробнее см. ниже). Рубеж же Немана от Алитуса до Друскининкая не имел действенного прикрытия. Именно на этом фоне 5-я тд выводится из Алитуса для прикрытия Немана на 40-километровом фронте.

В условиях нехватки сил советскому командованию нужно было выбирать концепцию построения обороны. Либо удержание ключевых пунктов, либо завеса на широком фронте. Выбор первого варианта представляется более перспективным: важные мосты и узлы дорог подвергались ударам в первую очередь. Поэтому наличие в таких ключевых пунктах сил, достаточных для их защиты, давало определенное преимущество. В любом случае снятие практически целиком 5-й тд из Алитуса стало одним из решений советского командования 22 июня 1941 г., приведших к тяжелым последствиям.

Здесь также следует отметить, что переформированные из армий прибалтийских республик соединения стали настоящей головной болью для командования Северо-Западного фронта. Начальник штаба 29-го территориального корпуса Тищенко вспоминал: «… перед нами встал вопрос об отводе своих войск к Вильно, ближе к своей базе. В то же время чувство дисциплины требовало, чтобы на отход получить приказ начальства, а с ним нет связи. К вечеру, после непрерывных вызовов по радио, вдруг ответил штаб округа и передал короткую шифровку. В ней было сказано: «Командиру 29-го стрелкового корпуса. Отходить на Вильно, принимая все меры к недопущению восстания в частях корпуса. Кузнецов. Диброва».