Первоначальная аргонавтика оперировала географическим и мифологическим материалом, почерпнутым из опыта освоения северо-западных берегов Малой Азии, Фракии и Пропонтиды. Коринфская экспансия на запад шла также под знаком аргонавтики. Эвмел обогатил аргонавтику коринфским (Эвмел саму Медею производил из Коринфа) и коркирским эпизодами, а также, может быть, некоторыми эпизодами, связанными с плаванием аргонавтов по Адриатическому морю.

Колонизация Сицилии и берегов Италии привела аргонавтов в Тирренское море и на остров Эльба. Насколько позволяют судить отдельные места «Теогонии», эпическая аргонавтика обязана Гесиоду немало в разработке западного маршрута аргонавтов. Именно он заставляет Ээта и Кирку отправиться на солнечной колеснице в Италию и помещает в связи с этим в Тирренском море соответствующие эпизоды аргонавтики. Колонизация Киренаики также повлияла на аргонавтику. У Пиндара в IV пифийской оде, посвященной царю Кирены Аркесилаю, находим отчасти тот материал, который обогатил аргонавтику ливийским эпизодом, сопряженным с плаванием аргонавтов по Южному океану и Тритонидскому озеру, встречей с Тритоном и, наконец, с введением в число аргонавтов Эвфема, героя-родоначальника острова Феры, колонизовавшего Кирену.

Можно представить себе, что та аргонавтика, которая была использована в «Одиссее», обнимала в своем повествовании маршрут по известной части Черного моря. Как далеко — трудно сказать с точностью, но, во всяком случае, «Илиада» знает уже реку Сингарий, впадающую близ Гераклеи Понтийской, а также племя кавконов, населявших территории в районе той же Гераклеи, занятые позднее мариандинами. Несомненно, что локализация Эи и Колхиды на кавказском берегу Черного моря не имела места в ранней аргонавтике. «Одиссея» помещает к востоку от Эи Планкты — блуждающие скалы, преграждающие дорогу к выходу в океан. Позднее, отождествляемые иногда с Планктами, Кианеи были локализованы при выходе из Боспора Фракийского (Константинопольского пролива) в Черное море.

Эта локализация могла основываться на достаточно древних представлениях, связанных прежде всего с тем, что довольно сильное течение, возникающее иногда в Константинопольском проливе, должно было служить серьезным препятствием для древних парусных судов. Самое имя Колхиды на Кавказе произошло, вероятно, из столкновения греческого χαλχός — медь с засвидетельствованным уже Гека- теем именем кавказского племени колов (Κώλοι) и колхов (кулха древнеуратских текстов), а также и самих уратов-халдов (калду, Καλδαίοι у Стефана Византийского, помещающего их близ Колхиды).

Халкида[46] — Халкидика — Халкитида — Халкедон — вот тот вероятный путь, который предшествовал проникновению этого имени на Кавказ. Оно возникало там, где наличествовал соответствующий металл. Милетские мореплаватели направились на Кавказ, привлеченные серебром, медью и железом, может быть, уже Гомеру известных халибов, локализация которых в пределах южного побережья Черного моря подвергалась в древности значительным колебаниям — от области к западу от реки Галиса до Котиоры и предгорий Кавказа. Легкость перетолкования Халкиды в Колхиду подтверждается наличием параллельных форм Халкедон — Калхедон на северном берегу Малой Азии, на пути аргонавтов в Черное море.

Упоминание Колхиды на Кавказе отсутствует не только в гомеровском эпосе, но и в более поздних произведениях Гесиода, Эвмела и Мимнерма. Само имя Кавказа встречается впервые у Гекатея, а вслед за ним у Эсхила. Последний, однако, локализует его не на востоке, а на севере Причерноморья, отождествляя, видимо, с Рипейскими горами, Под этим наименованием Кавказ известен был в финикийской и библейской географии (Рифат Библии, Рафа апокрифической Книги юбилеев).

Необходимо отметить сохранившееся в виде некоторых косвенных указаний в источниках колебание в выборе северного или южного маршрута вдоль берегов Черного моря. Для доказательства существования северного маршрута может быть привлечен в качестве свидетельства отрывок из Гесиода, где речь идет о Финее, гонимом гарпиями на север, «в земли галактофагов, живущих на повозках». Именем галактофагов гомеровский эпос обозначает, по распространившемуся уже в древности мнению, северочерноморских скифов. Из других данных, позволяющих говорить о северочерноморском маршруте, упомянем факты, свидетельствующие о локализации Колхиды и Фасиса на Боспоре Киммерийском.

Южный маршрут возобладал, несомненно, лишь с утверждением и умножением греческих колоний на берегах Пафлагонии, Каппадокии и Кавказа. Путешествие аргонавтов вдоль берега Малой Азии стало излагаться с включением в него местных генеалогических и культовых мифов и с упоминанием местных легенд о Синопе, Сезаме и т. д. Имена Ээта и Медеи были при этом связаны с местной топонимикой. Имя же брата Медеи Апсирта являлось, быть может, и в действительности местным, кавказским по происхождению, поскольку в других версиях имя этого персонажа засвидетельствовано как Фаетон или Эгиалей; имя же Апсирт (Аксирт) восходит к Ферекиду и сопоставляется с наименованием важного торгового пункта и гавани Апсар, между Трапезунтом и Фасисом, которое уже древними толкователями производилось от имени Апсирта.

Наряду с местными источниками милетские рапсоды в погоне за сказочными подробностями обращались, однако, и к другим данным. При описании подвигов Ясона в Колхиде к сказанию были приплетены подробности, заимствованные из беотийско-ионийских рассказов о Кадме, убийстве им дракона и о посеве драконовых зубов, из которых выросли земнородные люди; рассказ о стерегущем руно драконе и о его убийстве Ясоном также имеет своим прототипом сказание о Кадме, которое было известно не только на беотийской, но и на малоазийской почве. После того как границы средиземноморского бассейна определились точнее, для мифа, стремившегося вывести «Арго» в океан, стали возникать все более и более серьезные препятствия. Черное море не соединялось непосредственно с океаном, и Кианеи-Планкты прочно стали у входа в него из Боспора Фракийского. Между тем стремление к объединению восточного и западного маршрутов понуждало мифотворческую фантазию к преодолению этих препятствий, выставленных реальной географией.

Первые указания на поиски такого «кружного» пути находим у Гесиода, ведущего аргонавтов из Черного моря в океан по реке Фасис и далее вдоль берегов Азии в Ливию. Аргонавты переносят свое судно на руках от берега океана до Тритонова озера, откуда Гесиод ведет их к Сирту, в Средиземное море. Подобный маршрут согласовался с теми географическими представлениями, которые мы застаем на заре ионийской науки, как они были запечатлены на карте Анаксимандра, составленной в первой половине VI столетия до н. э. и делящей мир, имевший форму диска, окруженного океаном, на две части (на два материка — Европу и Азию). Меотида соединялась с океаном посредством Фасиса. Подобное разделение мира основывалось, в частности, на мифологическом представлении, удерживавшемся и в более поздние времена, будто все водные бассейны, реки и источники возникают из океана и исчезают в нем. Отсюда и возникло представление о Фасисе как о границе материков. Представление о Ниле как о реке, тоже соединяющейся с океаном и отделяющей Азию от Ливии, Гесиоду, несомненно, еще известно не было, иначе он не заставил бы аргонавтов совершать пеший переход от ливийского побережья океана до Тритонова озера, с «Арго» на плечах.