Шон засмеялся отрывистым, нарочитым смехом. Я повернулась к нему, но он по-прежнему избегал моего взгляда. Я отметила, что на самом деле он очень симпатичный — синие глаза, отличная кожа, его только жир портил. Если похудеет, станет очень привлекательным. Он поднес к губам банку с пивом, но вздрогнул, и пиво пролилось. На лбу у него выступил пот, и я поняла, что он боится.

И еще я поняла, что мы с Рейчел в опасности.

Горло сдавило так, что стало трудно дышать. Сердце бешено заколотилось. Я вдруг почувствовала, что от парней исходит враждебность. «Как я могла не заметить этого раньше?» — подумала я в отчаянии. Я так хотела поскорее отвезти Рейчел домой, что не заметила очевидного. Я думала, что парни просто неприветливы, но на самом деле в них чувствовалась враждебность.

Они знали, что должно случиться. Я не представляла, что они хотят с нами сделать, но не сомневалась, что они способны на все. Они наверняка дали Рейчел какой-то наркотик, а предлагая мне пиво, хотели подсунуть наркотик и мне. Как-то к нам в школу приходили полицейские, предупреждали нас о том, что нельзя пить напитки, которые предлагают незнакомцы.

Но Рейчел была так доверчива и наивна. Она никогда ни о ком не думала плохо.

Парни не смотрели на меня и не пытались заговорить. Было понятно, что главный у них Грант. Он чувствовал себя очень уверенно и спокойно. Другие парни казались взбудораженными и немного напуганными. Они явно понимали, что поступают неправильно, а может быть, жалели нас.

— Пожалуйста, вы не могли бы отвезти нас домой? — сказала я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал твердо и уверенно.

— Мы обязательно привезем вас домой, только сначала немножко покатаемся. — Грант обернулся и подмигнул мне.

Может, Грант просто любит пугать людей, и нас тоже хочет напугать? Но я слышала столько страшных историй о насилии и издевательствах, что начала плакать от страха. Я старалась зажать рот рукой, чтобы не раздражать парней. Грант снова повернулся ко мне.

— Что, принцесса? — спросил он. — Вышло не так, как хотелось? Папиной дочке возразили?

— Извини, — пробормотала я и отвернулась к окну. — Извини меня.

Он зло засмеялся и хлопнул рукой по рулю.

— Извини? — громко сказал он. — Ух ты, какие мы воспитанные! Твоя мамочка может тобой гордиться.

Машина резко вильнула на встречную полосу, загудел какой-то автомобиль. Грант выровнял машину и злобно выругался.

— Гребаный водила! — закричал он.

На мгновение мне захотелось, чтобы мы попали в аварию. Сильнее пострадают те, кто на переднем сиденье, и я стала придумывать, как отвлечь Гранта, чтобы мы с кем-нибудь столкнулись. Но нет, это было слишком опасно, и к тому же, если у меня ничего не получится, то для нас с Рейчел все обернется еще хуже.

Оставалось только ждать. Надо выяснить, чего они от нас хотят, и попытаться убежать. Это был бы реальный шанс спастись, если бы Рейчел не была такой неподвижной и вялой. Она крепко спала и ничего не чувствовала, даже когда я больно сжала ее коленку.

21

Мик играет уже около часа, и я все это время смотрю на него. Иногда он ловит мой взгляд и улыбается, и я улыбаюсь ему. Как только оркестр заканчивает играть, Мик подходит к нашему столику.

— Куда вы пойдете после концерта? — спрашивает он.

— Домой, — отвечает Филиппа. — Кэтрин завтра в школу.

Уже и вправду поздно, Филиппа совершенно права, мне пора спать, но у меня нет никакого желания уходить.

— Не беспокойтесь обо мне. Все в порядке. Я чувствую себя прекрасно.

— Надо бы нам сходить куда-нибудь, — перебивает Мик, глядя прямо на меня. — Поужинать. Я знаю пару мест, где можно вкусно поесть.

— Что ж, — говорю я, — отлично. Я голодная.

Филиппа смотрит на часы и, нахмурившись, поворачивается ко мне.

— Но уже скоро полночь. По-моему, ты хотела пораньше оказаться дома?

— Нет, — качаю я головой. — Уже не хочу.

— Прости, но я против. — Филиппа закидывает сумку на плечо. — Давайте в следующий раз. Мне правда уже пора спать.

Она встает, целует брата в щеку и прощается. Филиппа ждет, что я пойду с ней. Момент очень неловкий — я не знаю, что делать, что говорить, как объяснить, что вовсе не хочу уходить. Но Мик спасает меня от объяснений.

— А мы с тобой вполне можем куда-нибудь сходить, — говорит он, обращаясь ко мне. — Я потом провожу тебя, обещаю.

— Да, хорошая мысль, — соглашаюсь я, внезапно пугаясь того, что подумает Филиппа. Я поднимаюсь и беру свою сумку. — Отлично придумано!

Филиппа сердито и озадаченно хмурится.

— Что такое? — спрашивает она и смотрит на Мика, а потом на меня. Мои щеки краснеют. Но она вдруг начинает смеяться. — Вообще-то я понимаю, что вы хотите остаться вдвоем, — говорит она. — Да?

Я перевожу дыхание и жду, что Мик возразит, но он встречается со мной взглядом и улыбается. Я улыбаюсь в ответ и понимаю, что нашими улыбками мы говорим друг другу то, что невозможно выразить словами. Мы молчим и улыбаемся. Я чувствую себя совершенно счастливой.

— Хорошо, — говорит наконец Филиппа. — Я тогда пойду.

Она поворачивается к Мику.

— Удостоверься, что она благополучно доберется домой. Или я тебя просто убью.

— Заметано, Пип, — отвечает он.

— Ты знаешь, что он ездит на мотоцикле? — спрашивает меня Филиппа.

— Это прекрасно, — бодро говорю я, подумав о своих родителях — они умерли бы от ужаса, узнав, что я поеду на мотоцикле. — Вообще-то мотоциклы мне нравятся.

Филиппа обнимает Мика и меня, потом крепко пожимает мне руку. Я понимаю, что она ободряет меня, и чувствую к ней нежность. Она добрая и открытая, она — хорошая подруга.

— Я сейчас, только соберусь, — говорит Мик. — Это быстро. Подождешь?

Я предлагаю помочь. Он ведет меня к сцене и знакомит с другими музыкантами. Следующие десять минут я помогаю им, связываю какие-то коробки и отношу в бар пустые бокалы. Когда мы заканчиваем, Мик идет за кулисы и возвращается с двумя шлемами и кожаной курткой.

Он берет меня за руку — его ладонь большая, надежная и теплая — и улыбается широкой и счастливой улыбкой. Я смеюсь.

— Пойдем? — говорит он.

Мы молча выходим. Как странно, я только что встретилась с этим парнем, но для меня так естественно держать его за руку. Между нами происходит что-то легкое, волшебное, я чувствую себя в безопасности, как будто оказалась дома.

— Ну вот, — говорит он, когда мы доходим до его мотоцикла. Он надевает шлем и подает мне куртку. — Надень.

Куртка немного велика, но она мягкая и хорошо пахнет. Я тоже надеваю шлем, сажусь позади Мика, обнимаю его за талию, и мы мчимся в ночь.