особенно сильное впечатление, возможно, потому, что напомнила о словах Св. Иоанна в конце Книги Откровения: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет»[63].

Именно Зубрин и «Марсианское общество» подвигли меня отправиться в Лос-Анджелес в конце лета 2018 года. Тогда самые страшные лесные пожары в истории Калифорнии, казалось, наконец-то уступили многонедельным усилиям по их сдерживанию. Я ехал на двадцать первое ежегодное собрание «Марсианского общества» в конгресс-центре Пасадены. В организации состояли тысячи членов, а ее отделения действовали в двадцати восьми странах. Это была общественная организация и политическая лоббистская группа по вопросу колонизации Марса. «Марсианское общество» также владело двумя исследовательскими станциями, одна из которых была в пустыне Юта, а другая – в Арктике. Там команды будущих паломников обычно находились две недели «для имитации условий жизни на поверхности Марса».

Конференция под названием «Марс и космическая революция» обещала всесторонне исследовать вопрос о строительстве на Марсе автономной цивилизации. Выступления и дискуссии на эту и смежные темы длились четыре дня. Как быстро марсианская колония сможет стать полностью независимой от Земли? Какой может быть новая марсианская религия? Каким будет политическое устройство марсианской колонии? Как блокчейн может помочь в становлении межпланетной финансовой системы? Как можно использовать самовоспроизводящихся роботов[64] для терраформирования[65] враждебной инопланетной среды? Как организовать бурение для добычи воды на Марсе? Было много разговоров о том, с какими трудностями могут столкнуться колонисты на Марсе, от стихийных бедствий до подростковой преступности и отсутствия четко определенных законов, которые регулировали бы права собственности в космосе в соответствии с действующим американским и международным правом. Звучало даже выступление одного лютеранского епископа под названием «Является ли исследование Марса благочестивым деянием?». С учетом того что лютеранский епископ был одним из основателей «Марсианского общества», думаю, ответ был утвердительным.

Все эти вопросы были интересны сами по себе, но что я на самом деле хотел знать, так это откуда возникла одержимость колонизацией Марса и как поменяется наше отношение к будущему родной планеты.

Я давно был уверен, что нет более зловещего симптома болезни нынешней цивилизации, чем идея о «резервной планете». Хотя ее сторонники говорили о проявлении неукротимого духа исследований и приключений, мне эта мысль казалась абсолютной капитуляцией перед истощением нашей цивилизации.

После поездки в Новую Зеландию и визита на постапокалиптическую усадьбу Питера Тиля, после знакомства с логикой бегства и завоевания, выраженной в настольной игре Саймона Денни «Основатели», мое увлечение идеей колонизации Марса только росло и сливалось с тревогами о нашем жестоком и негуманном будущем.

Логика колонизации была проста: рано или поздно из-за изменений климата, или столкновения с астероидом, или какой-то другой непредвиденной космической или земной чехарды наша планета станет совершенно непригодной для жизни. Чтобы избежать полного уничтожения человеческого вида, мы должны к моменту катастрофы основать человеческое поселение в другом месте Вселенной.

Стивен Хокинг, который в последние годы жизни был одним из великих светских пророков апокалипсиса, выразился так: «Я убежден, что люди должны покинуть Землю и создать новый дом на другой планете. Остаться – значит подвергнуться риску уничтожения. Это может быть астероид, падающий на Землю. Это может быть новый вирус, изменение климата, ядерная война или искусственный интеллект, вышедший из-под контроля. Для того чтобы люди выжили, я полагаю, мы должны все подготовить к этому в течение ближайших ста лет».

В своем вступительном слове в первое утро конференции Зубрин – лет шестидесяти с небольшим, эрудированный, взгляд с прищуром, уверенный – говорил о революции космических полетов под предводительством Маска. Его он позиционировал как спасителя в наши темные времена. «Даже если бы Маск сегодня потерпел неудачу, – сказал Зубрин, – он все равно сверхуспешен. Вне всякого сомнения, он доказал, что предприниматель, частное лицо, может сделать то, на что, как считалось раньше, было способно только правительство. Узда с творческих сил снята, – сказал Зубрин, – и теперь стало понятно, как мы можем добраться до Марса».

Именно Зубрин ввел Илона Маска в круг марсианских адептов до того, как основать SpaceX пожертвовал 100 000 долларов на финансирование станции в Юте, и Зубрин был кем-то вроде Иоанна Крестителя по отношению к миллиардеру, космическому предпринимателю.

Маск был одним из немногих миллиардеров, сколотивших свой капитал на технике и технологиях. Тем же занимались Джефф Безос и Ричард Брэнсон, вкладывающие немалое состояние в разработку частных космических путешествий – проектов, которые часто подавались как средство непосредственного обеспечения самого будущего. Они позиционировались как последняя надежда человека, щедрый жест миллиардеров, обладавших и гением, и героизмом духа, чтобы спасти подвергшееся опасности человечество.

Затем Зубрин перешел к непосредственной конфронтации с эсхатологическим духом времени. Он не верил в то, что мы живем в конце истории, скорее – в начале ее; и не в конце науки, а так же – в начале. «Мы, люди, конечно, неплохо сыграли «увертюру», – сказал он. – Выбравшись из африканской саванны, мы заселили самые отдаленные уголки родной планеты, построили то, что он называл цивилизацией «Первого типа». Однако пришло время начать настоящую работу по созданию цивилизации «Второго типа». Пришло время, когда мы должны стать космическим видом. И с этого плацдарма, – сказал он, – мы построим гораздо более мощное человечество, цивилизацию “Третьего типа”, которая выйдет за пределы галактики и даже Вселенной».

Как раз в этот момент экран мне заслонила опоздавшая пожилая пара, которая расположились прямо передо мной. Женщина была очень стара, передвигалась с помощью ходунков и, несмотря на жару южнокалифорнийского утра, надела пару светло-голубых шерстяных перчаток, возможно, чтобы скрыть проблемы с кожей.

Спутник помог ей сесть и аккуратно поставил ходунки в проходе. Я же подумал, что странно для кого-то столь древнего присутствовать на мероприятии, столь решительно ориентированном на будущее. Меня поразил возраст большинства собравшихся энтузиастов Марса. Возможно, утро четверга более подходило для пенсионеров (и писателей легкой научно-популярной литературы), нежели чем для типичного трудящегося жителя Лос-Анджелеса. В целом средний возраст присутствующих, как мне показалось, был где-то в районе шестидесяти лет. Бросалась в глаза и ошеломляющая «белизна» контингента: из примерно двухсот землян, пришедших на доклад Зубрина, только один был чернокожим. Он стоял за видеокамерой в задней части зала и был здесь, я полагаю, по профессиональным причинам, а не из-за глубокого желания колонизировать далекие миры.

Я все время слышал слово «колонизация», и мне показался странным и показательным выбор терминологии, учитывая, что вся тема колониализма отягчена суровым историческим багажом (завоевание, рабство, массовые убийства, порабощение и т. д.).

Перспектива создания человеческой цивилизации на Марсе имела гораздо более глубокие мотивы, нежели