Прежде, чем говорить о том, как это удалось агенту, для полноты картины о нем самом, а также особенностях и сложностях задачи, за решение которой с его участием взялась резидентура, посмотрим, что из себя представлял Джонсон, каков был его путь сотрудничества с советской внешней разведкой. История эта длинная и, я бы сказал, весьма показательная с точки зрения методов и путей решения внешней разведкой задач создания перспективных агентурных возможностей.

В начале 50-х годов, в один из февральских дней в нашу военную комендатуру в Восточном Берлине обратился сержант американской армии Джонсон Р. Л. с просьбой предоставить ему и сопровождавшей его любовнице, австрийке Хеди, политическое убежище в Советском Союзе. Разговор с ним провел сотрудник внешней разведки, который выяснил, что Джонсон проходил службу в Западной. Германии и был незаслуженно обижен своим непосредственным командиром. Мотивом его просьбы об убежище было стремление отомстить за обиду. Он был готов выполнять у нас любую работу, однако оба не имели никаких конкретных мыслей о том, чем они могли быть полезны нашей стране.

Принимавший Джонсона разведчик подробно опросил его о месте службы и предложил ему заслужить право на политическое убежище, оставаясь на прежней службе и выполняя наши поручения. Упоминание при этом хорошего дополнительного заработка заметно заинтересовало Джонсона.

С этого момента началась кропотливая и, казалось бы, малоперспективная работа с ним как с агентом внешней разведки. Но советский разведчик знал, что и «в малой капле может засверкать солнце», незначительные и малозаметные люди подчас начинают играть важную роль.

Конечно же, он не мог тогда, почти за десять лет до операции «Карфаген», даже представить, что этому малообразованному, с весьма ограниченными способностями американскому негру суждено будет играть решающую роль в успешном ТФП к глубоко упрятанным от нас, наиболее жизненно важным для США секретам.

Действительно, глядя на Джонсона 1953 года, да и на его поздний, 1962 года, образ, трудно было бы допустить, что с его помощью наша разведывательная служба добьется своего звездного часа, добыв то, ради чего и существует разведка — получит в свое распоряжение такие документы, доступ к которым имели далеко не все высшие военачальники США и тем более НАТО.

Но вернемся к Джонсону. Умело руководя им, обучая искусству получения нужных нашей службе секретов, рядовой советский разведчик терпеливо вел вновь обретенного агента по пути превращения в профессионально опытного исполнителя его воли.

Джонсон передавал в распоряжение внешней разведки все, что могло интересовать ее на военных объектах в ФРГ, где нес службу агент. За два года его службы в Западной Германии он многому научился, стал соблюдать конспирацию, понимать требования оперативной дисциплины, но так и не смог подняться до уровня самостоятельного агента.

Весной 1955 года его перевели на службу во Францию, где он довольно быстро истощил свои информационные возможности, передав резидентуре в Париже все сведения об американской военной базе в Рошфоре, все действовавшие там инструкции и приказы, информацию о вооружении и, главное, о служивших там американских офицерах и солдатах.

Кстати, эти сведения оказались весьма полезными для парижской резидентуры при подборе дублера для Джонсона, о чем кратко скажу позже.

К середине 1956 года контракт Джонсона с американской армией закончился, и он отбыл в США. Там связь с ним была восстановлена в начале следующего года, и после выполнения им отдельных заданий резидентуры ему предложили вновь поступить на армейскую службу и постараться попасть на одну из интересовавших нашу разведку американских ракетных баз. Служить его направили в Техас.

В соответствии с просьбой парижской резидентуры, в течение 1959 года агента настойчиво направляли на то, чтобы он заключил новый контракт на службу в Европе. В результате к концу года Джонсон появился в Орлеане, где начался новый этап его сотрудничества с советской внешней разведкой, достигший своего апогея уже в следующем, 1962 году.

Бывшая любовница Джонсона, австрийка Хеди, еще в 1953 году стала его женой. К несчастью агента, уже к началу 1960 году появились признаки ее психического заболевания, приведшие в конце концов к печальному финалу самого Джонсона, но об этом позже.

Итак, у парижской резидентуры появился потенциальный исполнитель для проникновения в диспетчерский центр.

Резидентура начинает направлять Джонсона на устройство в этот центр. Он легендирует заботу о больной жене Хеди, которая должна лечиться в парижской клинике, ищет, кто может помочь ему перевестись из Орлеана в Париж. Но делает это по рекомендации нашего разведчика осмотрительно, чтобы не получить нежелательное назначение. В процессе этих поисков, на которые ушел почти целый год, в марте 1961 года Джонсон случайно наткнулся на человека, подсказавшего ему возможность поступить охранником в центр.

Агент немедленно воспользовался этой возможностью и был переведен на службу в охрану этого объекта.

Начался процесс тщательного изучения центра с близкого расстояния. Оставаясь в нерабочее время в одиночестве у объекта, Джонсон исследовал здание центра, выясняя, нет ли какой-либо скрытой системы сигнализации. Подробно узнал порядок охраны, время и процесс сдачи привозимых почт и выдачи сумок европейским курьерам, познакомился со всеми военнослужащими, работавшими в центре.

От последних узнал, что работающие внутри военнослужащие в нерабочие дни, когда не было внешнего охранного поста, по очереди круглосуточно дежурили внутри помещения.

Резидентура поставила перед агентом задачу устроиться на работу внутри центра. Заручившись хорошим мнением о себе старшего офицера, Джонсон к концу 1961 года успешно решил и эту задачу. Теперь агент стал глазами и ушами советской внешней разведки по наблюдению за жизнью центра во всем ее объеме. Резидентура узнала внутреннее устройство хранилища, порядок приема и выдачи пакетов, поступающих из США для Европы и из европейских адресатов — для направления в США.

По описанию Джонсона, центр был настоящей бетонной крепостью, похожей на гигантский дзот, рассчитанный на любой артобстрел. Правда, подумал я, если бы материализовались те адские планы атомной войны, что хранились в мирных с виду пакетах, проходивших через центр, то в ядерном пламени и от самого центра не осталось бы следов. Но пока внешняя разведка еще ничего не знала о содержании этих пакетов.

Вся почта в виде сложно опечатанных пакетов хранилась в специальном массивном сейфе, запиравшемся на ключ сложной конфигурации. Доступ к сейфу преграждала массивная стальная дверь, запиравшаяся стальной же перекладиной, имеющей на концах комбинационные шифрзамки. Открывался доступ к пакетам в сейфе специально приходившим офицером, знавшим комбинации замков на перекладине и имевшим ключ от сейфа. Он выдавал клеркам пакеты, те их сортировали, регистрировали и помещали в специальные курьерские сумки. Последние выдавались курьерам под расписку офицером, который закрывал на ключ на запястье курьера наручник, прикрепленный к сумке. Таким же образом осуществлялся процесс приема офицером привозимых в центр сумок для сортировки и отправки корреспонденции по назначению.