Джон Чарльтон, лорд Поуис, с подкреплением, включая 400 лучников. Он напал на небольшой лагерь мятежников и захватил несколько их людей вместе с трофеями. Но сам Глендауэр ускользнул. Генрих IV прибыл в Вустер 5 июня, где ему сообщили, что кризис миновал и больше не требует его личного присутствия.

На самом деле кризис не миновал. Напротив, восстание набирало обороты. Из своего укрытия Глендауэр рассылал письма видным людям по всему Уэльсу, призывая их присоединиться к нему, если они дорожат своей честью и свободой. Бойцы со всех уголков страны собирались под его знамена. Из своих убежищ на горе Сноудон (или Ир-Уитва) рейдовые отряды Глендауэра внезапно обрушивались на английские поселения. Дома сжигались. Одиноких путников убивали. Лошадей и снаряжение уводили. На английских чиновников совершались покушения. Замок Харлех был осажден, а Карнарвон оказался под угрозой. В течение трех месяцев сторонники Глендауэра, как говорят, овладели большей частью северного, западного и центрального Уэльса, за исключением замков и обнесенных стенами городов. Англичане все еще сохраняли контроль над северо-востоком страны, который был плотно заселен и застроен замками. Они также сохраняли власть над более процветающими южными графствами. Но даже здесь напряженность была высока. Имели место случаи перехода на сторону повстанцев. По сообщениям, валлийские арендаторы отказывались платить ренту и подати в ожидании крупного восстания.

В октябре 1401 года Генрих IV собрал свою армию в Вустере и повел ее вниз по долине реки Тауи в южный Уэльс, демонстрируя устрашающую силу. Известные сторонники Глендауэра были разогнаны. Один из самых богатых землевладельцев региона был схвачен, повешен и четвертован вместе со своим старшим сыном в присутствии короля в Лландовери. Но при всей своей жестокости эта кампания не произвела никакого впечатления на сторонников Глендауэра. После возвращения Генриха IV в Англию Глендауэр отправил графу Нортумберленду послания, в которых выражал сожаление по поводу разрушений, которые война принесла Уэльсу, и предлагал переговоры. Перси смотрели на ситуацию более реалистично, чем Генрих IV и его министры. Они считали, что к предложению Глендауэра следует отнестись серьезно, и предположили, что его можно подкупить, вернув ему конфискованные земли. Были ли они правы в этом, неизвестно, поскольку это предложение осталось без внимания в Вестминстере. Следующей зимой Глендауэр обратился с риторическими призывами о военной поддержке к королю Шотландии и гэльским вождям Ирландии, ссылаясь на древние пророчества о национальном освобождении от рабства, навязанного им Англией. Он заявил им, что началась великая борьба против общего врага[74].

С самого начала война в Уэльсе приобрела характер, который она сохранит в течение десятилетия. Она столкнула относительно организованную администрацию Плантагенетов с партизанами, которых редко удавалось загнать в угол или навязать им сражение на открытой местности. Бои были эпизодическими и географически разрозненными, со слабой стратегической согласованностью и небольшим количеством признаков главного направления, что было одновременно и сильной, и слабой стороной восстания. Лидеры, как Глендауэр и Тюдоры, были опытными солдатами, воевавшими в английских армиях во Франции, в Шотландии и Ирландии. То же самое можно сказать и о многих их последователях, особенно о лучниках, которых десятилетиями набирали в Уэльсе для службы в армиях Эдуарда III и Ричарда II. Но Глендауэр никогда не смог бы вести в Уэльсе те кампании, к которым его люди привыкли под английским командованием. Лишь изредка, в кульминационные моменты восстания Глендауэра, разрозненные и разбросанные силы валлийцев объединялись в значительные армии, численностью, по английским оценкам, до 8.000 человек. Операции повстанцев, как правило, проходили в летние и осенние месяцы, когда уровень воды в реках были ниже, а высокогорные долины свободны от снега, и когда они могли жить вдали от своих домов. Их действия зависели от внезапности, ловушек и засад, а также от быстрого перемещения на значительные расстояния. Они внезапно обрушивались на английские поселения на побережье или на кортежи чиновников, проезжавших с приказами, отчетами и деньгами по прибрежной дороге или по лесистым долинам внутренних районов. Они появлялись из ниоткуда, чтобы сжечь посевы, мельницы и фермерские постройки. Денег в Уэльсе не хватало, и выкупы и выплаты за безопасность были незаменимым источником финансирования восстания. Угон скота кормил изолированные группы валлийцев, которые прятались в бесплодных холмах. Успех и грабежи привлекали в ряды Глендауэра рекрутов тысячами и обеспечивали их продовольствием, а поражение и потери могли рассеять его войска и на несколько месяцев ослабить их моральный дух и численность.

Англичане, как и их валлийские противники, также зависели в основном от инициативы местных лордов. Оборона основывалась на впечатляющей сети прибрежных крепостей, построенных Эдуардом I в северном и западном Уэльсе за столетие до этого, а также на замках местных лордов, которые возвышались по всей длине границы с Англией от Честера до Чепстоу и вдоль южного побережья. Из-за отсутствия кораблей и артиллерии валлийцы редко могли захватить эти укрепленные места. Англичане же не могли позволить себе засесть за стенами замков и городов и оставить сельскую местность Глендауэру. Однако их операции в поле, как правило, были медлительными, непоследовательными и неэффективными. После каждого набега валлийцы уходили в горы с пленными и добычей, прежде чем более неповоротливые английские войска успевали добраться до места событий. После каждого крупного набега из средних и западных графств Англии в Честер, Херефорд, Шрусбери или Вустер вызывались три-четыре тысячи тяжеловооруженных конных войск. Припасы для них приходилось доставлять из Англии по морю или по суше на громоздких и тщательно охраняемых повозках. Обычно их рейды ник чему не приводили, так как продвигаясь по долинам и хребтам нагорья они не встречали уже рассредоточившегося врага. Лишь немногие из этих крупномасштабных кампаний длились дольше месяца или имели какое-либо продолжительное влияние.

* * *

Трудности Генриха IV на границах имели общую подоплеку. Они были симптомами ослабления авторитета короны и ограниченности ее финансовых ресурсов — двух проблем, которые были тесно связаны между собой. У нового короля было много политических долгов перед сторонниками, которые помогли посадить его на трон, и перед бывшими друзьями Ричарда II, которых он не мог позволить себе оттолкнуть. Эти обязательства привели к тому, что он стал крайне требователен к расходам. Генрих IV был вынужден содержать большой и дорогой двор, стоимость которого не намного уступала роскошному двору Ричарда II. Королю приходилось делать значительные субсидии людям, от поддержки или безразличия которых зависела стабильность его правления. За первые два года своего правления он выдал или подтвердил денежные ренты на сумму около 24.000 фунтов стерлингов в дополнение к щедрым земельным пожалованиям. Это составило более четверти всех его доходов за год[75].

Чтобы покрыть это бремя, а также