Орден — проблема, которая ему не нужна, особенно сейчас, когда победа уже маячит на горизонте. Прошлым летом Орден объявил ему войну, когда своим вторжением прервал их тайное собрание в окрестностях Монреаля и заставил его вместе с ближайшими соратниками, высокопоставленными членами Рода, спасаться бегством. Это был вопиющий удар по его авторитету, не говоря уже о том, сколько драгоценного времени он из-за этого потерял. И он заставит воинов за это заплатить.

Но у Драгоша была еще одна проблема, помимо Ордена.

Он запустил программу телеконференции и набрал номер апартаментов Вильгельма Рота, находившихся в дальнем конце его цитадели. Разумеется, жесткий и циничный директор Агентства безопасности Гамбурга не привык находиться в положении подчиненного, и Драгош не без удовольствия отметил, что звонок в столь ранний утренний час вызовет у него зубовный скрежет. К чести немца, тот ответил мгновенно. Организованность и точность ему никогда не изменяли. Это, как и непомерные амбиции Рота, импонировало Драгошу.

— Сир, — на экране возникло лицо немца, — чем могу служить?

— Представьте отчет, — холодно глядя на него, потребовал Драгош.

Рот кашлянул, избавляясь от сонной хрипотцы.

— Все организовано в соответствии с планом. Вчера вечером был нанесен первый удар. Ответ не заставит себя долго ждать.

Драгош довольно заворчал:

— А что по второму делу?

Последовало секундное замешательство, но и только. Драгош гадал, знает ли Рот, что в данный момент честность — это единственный для него шанс остаться в живых? Рот снова кашлянул и сказал:

— Я решаю, сир, свою личную проблему… э-э… ситуацию, сложившуюся в Гамбурге.

— Да, — процедил Драгош, давая понять, что он желает подробностей. Из Европы ему сообщили, что две Резиденции Рота в Германии уничтожены. Также ему сообщили, что его Подруга по Крови пропала. В частном офисе Рота в Гамбурге убиты двое агентов, а она насильно или обманом увезена в неизвестном направлении вампиром, у которого с Ротом какие-то свои давние счеты.

Этот вампир, по слухам, связан с Орденом.

У Драгоша от злости темнело в глазах, он представлял, каких неприятностей это может ему стоить.

— Что вы намерены предпринять, герр Рот?

— Все будет улажено, сир.

— Разумеется, — прошипел Драгош. — Надеюсь, мне не надо напоминать вам, что теперь женщина представляет для нас ненужную помеху. Она в руках врага и в любую минуту может быть использована в качестве оружия против вас. И против меня.

C экрана Рот пристально, прищурившись, смотрел на него:

— Она не имеет ни малейшего представления о том, где я нахожусь. Я никогда не доверял ей важных сведений. Она четко знает свое место и моих дел не касается.

— Как думаете, сколько времени потребуется вашим врагам, чтобы найти вас через кровную связь с ней? — спросил Драгош. — Если они с ее помощью найдут вас, то найдут и меня.

— Этого не случится, сир.

— Я жду кардинального решения этого вопроса, — сказал Драгош, четко понимая, какие требования он предъявляет Роту. — Вы готовы к этому, герр Рот?

Рот холодно улыбнулся:

— Считайте, что этот вопрос уже решен, сир.

Драгош кивнул:

— Хорошо. Имейте в виду, пока женщина жива, у вас шаткое положение в нашем деле. Отправляйтесь в Бостон, можете вернуться только тогда, когда убедите меня, что проблемы больше не существует. Отправляйтесь с заходом солнца, герр Рот.

Немец почтительно склонил голову:

— Будет исполнено, сир. Благодарю за доверие.

Несколько часов потребовалось Андреасу и Клер, чтобы от интернет-кафе добраться до Варды. Там их встретила красивая блондинка по имени Даника. Она довезла их до небольшой деревушки, где находилась Темная Гавань, предоставленная Орденом, приняла с теплотой и радушием, как родных, никаких неудобных вопросов не задавала.

— Дом небольшой, но, надеюсь, стесненно вы себя здесь чувствовать не будете, — сказала Даника, когда они вошли в кухню, милую и уютную. — Есть только одна свободная спальня с ванной комнатой, и она в вашем распоряжении.

Дом, в котором вместе с еще одной парой жила Даника, был маленьким по стандартам Темных Гаваней. Обычно вампиры селились в больших особняках или загородных поместьях, иногда, как запасной вариант, использовались высотные дома. Они жили небольшими коммунами, численностью около дюжины, помогали и заботились друг о друге, хотя не всегда при этом являлись кровными родственниками.

Данику отличали скромность и стремление к уединенности. И еще у нее был маленький сынишка — в мать: светловолосый и белокожий, но его отец по всем признакам был представителем Рода. О нем Даника не обмолвилась ни словом. Женщину окутывал флер некой тайны и глубоко затаенной печали, которая наполняла ее глаза, особенно в те моменты, когда она смотрела на малыша.

Как, например, сейчас, когда маленький Коннор, сидя у Даники на руках, потянулся к Андреасу. Его голубые глаза, живые, широко распахнутые, загорелись любопытством при виде сурового мужчины.

— Простите, — сказала Даника, — это ваши дермаглифы привлекли его внимание. С недавнего времени Коннор стал проявлять к ним повышенный интерес.

Андреас заворчал и кивнул малышу.

— Узнает своих. Смышленый мальчик.

Даника широко улыбнулась:

— Да, он сообразительный.

Клер с удивлением наблюдала, как Андреас, к неописуемому восторгу Коннора, подтянул рукава вверху обнажая дермаглифы. Малыш ладошками похлопал по его мускулистым рукам и громко выразил свое восхищение:

— Па, па, па!

— О! — на белоснежных щеках Даники вспыхнул румянец. — Милый, это не твой папа. Господи, простите… Так неловко.

Клер, а за ней и Андреас рассмеялись.

— Все в порядке, — заверил Данику Райхен. — Меня и не так называли, куда пострашнее.

Даника улыбнулась, но ее глаза вновь наполнился печалью.

— Конлан, отец Коннора, был воином Ордена. Он погиб при патрулировании Бостона до рождения сына.

— Мне очень жаль, — тихо произнесла Клер, чувствуя, насколько хозяйка все еще остро переживает боль утраты. Трагедия произошла недавно, если судить по тому, что мальчику едва исполнилось два года.

Даника печально пожала плечами и тяжело вздохнула:

— После гибели Конлана я уехала на его историческую родину, в Шотландию, там Коннор и появился на свет. Я думала, что смогу остаться там навсегда и воспитывать сына на земле, которую Конлан так сильно любил. Но в Шотландии, где все напоминало о Конлане, тоска по нему сделалась невыносимой. И в прошлом году я вернулась в Данию.