– Добрый день, мистер Квиллер. Говорит Ванда Дадли Уикс, фельетонист «Вестника». Мистер Кармайкл дал мне ваш номер телефона. Надеюсь, я не прерываю вашу воскресную сиесту.

– Нет, что вы, – ответил Квиллер ровным голосом, решив быть вежливым, но не поощряющим.

– Мистер Квиллер, я была бы счастлива написать заметку о вас и ваших успехах, которые, как сказал мне мистер Кармайкл, просто удивительны, и хочу спросить вас, не могу ли я приехать на вашу великолепную гору сегодня днем для импровизированного интервью.

– Боюсь, это невозможно, – ответил Квиллер. -Я одеваюсь и ухожу в гости.

– Да, понимаю! Вы становитесь необычайно популярным! Известный журналист! И именно поэтому мне так хочется написать о вас, успев это сделать до того, как все лучшие люди завалят вас приглашениями к себе. Обещаю, – добавила она с кокетливым смешком, -что правильно напишу вашу фамилию.

– Честно говоря, я не собираюсь вести здесь светскую жизнь. Мне необходимо поработать в спокойном уединении, и боюсь, что любое упоминание, особенно в вашем разделе, только помешает мне.

– Не беспокойтесь, мистер Квиллер, в своём очерке я упомяну об этом и даже создам вокруг вас завесу тайны. Может, мы увидимся с вами завтра?

Будучи газетчиком, Квиллер знал, как реагирует журналист, когда интересующий его человек отказывается от интервью; он, например, расценивал это как личное оскорбление. Тем не менее он не желал становиться одной из картофелин, с которых Ванда Дадли Уикс снимает кожуру. Он сказал:

– Я всё ещё устраиваюсь, миссис Уикс, и завтра у меня встреча в городе. Если вас устроит, мы можем встретиться с вами где-нибудь за чашечкой кофе и поговорить несколько минут. Только скажите где.

– О, приезжайте ко мне на чашку чая! – пригласила она. – Я живу на Центральной улице, в маленьком викторианском пряничном коттедже. Скажите, в какое время вам удобно.

– Что если в десять тридцать? У меня встреча в одиннадцать пятнадцать, я смогу уделить вам полчаса.

– Великолепно! Я даже не мечтала о таком! – воскликнула Ванда. – Можно я приглашу фотографа из газеты?

– Пожалуйста, никаких фотографов, – заявил Квиллер.

– Вы такой красивый мужчина! Я видела вас во время обеда в клубе и восхищена вашими усами! Это так романтично!..

– Никаких фотографий, – твёрдо сказал Квиллер.

Почему незнакомые люди чувствуют себя вправе говорить с ним о его усах? Он никогда не говорил: «Мне нравится ваш маленький носик», «У вас необыкновенно большие уши», «Какие необычные ключицы». Но его усы рассматривались как общественное достояние и обсуждались всеми без его на то разрешения.

Закончив разговор, он обнаружил, что Коко сидит на шкафчике лорда Фитцуоллоу, наклонив голову в ожидании краткого отчета.

– Это была Ванда Дарли Уикс, – сказал он ему, отстегивая ремешок.

– Йау, – ответил Коко, который никогда не тратил слов даром.

– А у вас сегодня ранний ужин, потому что я собираюсь на коктейль. Может быть, принесу вам немного икры.

В шестом часу Квиллер спускался по Дороге к Соколиному Гнезду, мимо дома Уилбанка, к поместью «Семь уровней». У главного дома стояло полдюжины машин, и Долли Лесмор, в старомодных очках, приветствовала гостей у дверей; по мнению Квиллера, на ней было нечто слишком короткое, слишком узкое и слишком красное.

– Мы хотели провести вечеринку у пруда, – сказала она, встречая его, – но после вчерашнего дождя везде ужасно сыро. Пройдёмте в дом, Джим, и познакомьтесь с вашими соседями. Можно я буду называть вас Джимом? Пожалуйста, зовите меня Долли.

– Друзья называют меня Квиллом, – сказал он.

– О, мне нравится! Что будете пить?

– А что пьете вы?

– Моя погибель – бренди с содовой.

– Мне то же самое со льдом – без бренди.

– Квилл, помните Роберта, человека, помешанного на гольфе? – спросила Долли, подводя его к своему мужу.

– Привет, – сказал Роберт, сопровождая слова рукопожатием, которое было более мужественным, нежели сердечным.

– Вы удобно устроились в «Тип-Топе»? – спросила Долли.

– Постепенно устраиваюсь. Завтра приедет Сабрина Пил, привезет кое-какие безделушки, чтобы оживить обстановку. Ничего, если плотник построит бельведер в лесу?

– Конечно? Всё, что хотите… если вы платите за это и не увозите с собой при отъезде, – добавила она с гортанным смешком. Она подвела Квиллера к группе гостей: – Это ваши ближайшие соседи, Дэл и Ардис Уилбанк. Шериф Уилбанк, вы уже знакомы… А это доктор Джон и доктор Инесса Уикис, ветеринары… У Квилла две кошки, – объяснила она чете Уикис. – У Джона и Инессы совершенно очаровательный дом над водопадом. Он называется «Тайный водопад». Возможно, вы видели табличку.

– Нам казалось, это хорошая идея – жить у водопада, – сказала Инесса с огорчением, – но честно говоря, он шумит, словно неисправный водопровод. Бывают ночи, когда мы отдали бы всё, что угодно, только бы его выключить, особенно после таких дождей, как нынешней весной.

– Уровень воды опасно высокий, – включился в разговор её муж, серьёзный человек в очках, которые делали его похожим на сову. – У нас очень неустойчивое состояние склона, поэтому постоянно думаешь об оползнях. И я никогда прежде не слышал, что земля может быть так пропитана влагой.

Хозяйка представила ещё несколько пар, живущих на Дороге к Соколиному Гнезду, и беседа потекла по обычной схеме: «Когда вы приехали?.. Надолго?.. Как вам нравится наша гора?.. Вы играете в гольф?»

Квиллер радовался, что никто не заговорил о его усах, хотя женщины и смотрели на него оценивающим взглядом, который он научился узнавать. Среди гостей были ещё двое с усами, но их усы не шли ни в какое сравнение с его – ни по пышности, ни по конфигурации.

Его устраивало и то обстоятельство, что это был коктейль а-ля фуршет. Ему нравилось то присоединяться к болтающим группам, то отходить в сторону, чтобы поговорить с кем-нибудь из гостей. Он был любопытен от природы, а задавать вопросы стало его профессией. Увидев, что Дэл Уилбанк стоит один, задумчиво глядя на пруд, Квиллер подошел к нему со словами:

– Я любовался вашим домом, шериф. Очень оригинальный проект.

– Мы любим его, – угрюмо сказал Уилбанк, – но не все разделяют наше мнение. Если долго смотреть на те диагональные доски, то начинает клонить в одну сторону. Наши владения занимают три и две десятых акра. Ардис хотела видеть закаты, поэтому пришлось вырубить около пятидесяти деревьев. К сожалению, не очень хорошо принимаются телепрограммы.

– Думаю, вы знали Хокинфилда, – сказал Квиллер.

– Все знали Дж. Дж.

– Какой несчастливый конец у того, кто, насколько я понимаю, сделал выдающуюся карьеру.