— Я это делаю постоянно, — ответил Маркантонио.

— У меня есть такой проект. Он имеет непосредственное отношение к убийству твоего отца.

— Нет, — ответил Маркантонио. В телебизнесе все знали, что после этого знаменитого нет дальнейшая дискуссия теряет всякий смысл. На Асторре магическое слово не произвело ни малейшего впечатления.

— Не надо со мной так разговаривать. Я тебе ничего не продаю. Моя забота — безопасность твоих брата и сестры. И твоя, — тут он широко улыбнулся. — И моя собственная.

— Рассказывай. — Маркантонио увидел своего кузена в новом свете. Может, он умел не только петь и ездить верхом?

— Я хочу, чтобы ты сделал документальный сериал о ФБР. Уделив особое внимание деятельности Курта Силка по разгрому большинства семей мафии. Этот сериал соберет огромную аудиторию, не так ли?

Маркантонио кивнул.

— А зачем тебе это нужно?

— Я не могу добыть никакой информации по Силку. Такие попытки слишком опасны. Если же ты будешь снимать сериал, ни одно федеральное ведомство не посмеет помешать тебе. Ты сможешь выяснить, где он живет, узнать его прошлое, состав семьи, методы работы, положение, занимаемое в иерархии ФБР. Мне необходимы эти сведения.

— ФБР и Силк не станут сотрудничать с нами, — покачал головой Маркантонио. — С сериалом возникнут проблемы. Времена Гувера давно закончились. Нынешние ребята предпочитают не раскрывать свои карты.

— Ты сможешь это сделать, — гнул свое Асторре. — Мне нужно, чтобы ты это сделал. У тебя армия продюсеров и журналистов, умеющих провести расследование. Я должен знать о нем как можно больше. А еще лучше — все. По моим прикидкам, он, возможно, участвует в заговоре против твоего отца и нашей семьи.

— Это безумие.

— Возможно, ты и прав. Но я знаю, что это было не простое сведение счетов. И Силк ведет себя довольно-таки странно. Не ищет следы, а скорее заметает их.

— Допустим, я помогу тебе добыть эти сведения. Как ты их используешь?

Асторре всплеснул руками, улыбнулся.

— Как я могу их использовать, Марк? Я просто хочу знать о нем все. Может, смогу заключить сделку и сниму семью с крючка. Пока мне надо взглянуть на все материалы, которые ты добудешь. Копию я снимать не стану. Так что никто ничего не узнает.

Маркантонио пристально смотрел на кузена.

Пытался понять, что же скрывается за этим симпатичным, добродушным лицом.

— Асторре, скажу честно, меня разбирает любопытство. Начальником старик оставил тебя. Почему? Ты импортируешь макароны. Я всегда полагал тебя безобидным эксцентриком. Эта красная куртка, в который ты скачешь по лесам, этот твой джаз-банд. Но старик никогда не доверился бы человеку, у которого за душой только макароны, лошади и музыка.

— Я больше не пою, — с улыбкой ответил Асторре. — И практически не езжу верхом. У дона всегда были острые глаза. Он мне верил. Я жду от тебя того же. — Он помолчал, потом продолжил с неподдельной искренностью:

— Он выбрал меня с тем, чтобы не подставлять под удар кого-то из вас. Он выбрал меня и выучил всему, что должно знать. Он меня любил, но я — заменяемый элемент. Все просто.

— И у тебя есть возможности для нанесения ответного удара? — спросил Маркантонио.

— Да. — Асторре откинулся на спинку кресла и улыбнулся кузену. Подчеркнуто угрожающей улыбкой персонажа телефильма, который дает понять зрителям, что душа у него черная. Маркантонио рассмеялся, оценив шутку.

— Это все, что я должен сделать? Больше от меня ничего не потребуется?

— У тебя нет навыков, чтобы сделать что-то еще.

— Могу я подумать несколько дней?

— Нет, — качнул головой Асторре. — Если ты откажешься, мне придется сражаться с ними в одиночку.

Маркантонио кивнул.

— Ты мне нравишься, Асторре, но я ничем не могу тебе помочь. Слишком рискованно.

Встреча с Куртом Силком в кабинете Николь началась для Асторре с сюрприза. Силк привел с собой Бокстона и попросил Николь принять участие в разговоре. Он сразу перешел к делу.

— Мне сообщили, что Тиммона Портелла хочет создать миллиардный фонд в ваших банках.

Это правда?

— Это конфиденциальная информация, — ответила Николь. — Почему мы должны делиться ею с вами?

— Я знаю, что он выходил с таким же предложением к вашему отцу, — продолжил Силк. — И тот ответил отказом.

А почему это интересует ФБР? — спросила Николь тоном, каким обычно посылают на три буквы.

Но Силк ничем не выдал своего раздражения.

— Мы думаем, что он отмывает нар ко деньги, — он посмотрел на Асторре. — Мы хотим, чтобы вы сотрудничали с нами, дали нам возможность контролировать его операции. Мы хотим, чтобы вы взяли на работу специалистов банковского дела, которых мы вам назовем. — Он открыл брифкейс. — Вы должны подписать вот эти документы. При случае они прикроют нас обоих.

Николь взяла документы, быстро прочитала две страницы.

— Не подписывай, — предупредила она Асторре. — Клиенты банка имеют право на тайну вклада. Если они хотят расследовать деятельность Портеллы, пусть получают ордер.

Асторре взял бумаги, прочитал, улыбнулся Силку.

— Я вам доверяю, — расписался и вернул их агенту ФБР.

— А в чем наша выгода? — спросила Николь. — Что получим мы за сотрудничество?

— Вы выполните свой гражданский долг. Президент пришлет вам благодарственное письмо.

И вам не будут докучать аудиторскими проверками, которые могут принести много хлопот, если в вашей деятельности не все чисто.

— Как насчет кое-какой информации об убийстве моего дяди? — спросил Асторре.

— Почему нет, — пожал плечами Силк. — Спрашивайте.

— Почему во время конфирмации полиция не вела наблюдения за собором?

— Это решение главного детектива Пола Ди Бенедетто, — ответил Силк. — И его правой руки Эспинеллы Вашингтон.

— А почему за собором не следило ФБР?

— Боюсь, это мое решение. Я посчитал, что в этом нет необходимости.

Асторре покачал головой.

— Не думаю, что мы пойдем вам навстречу.

Мне нужно несколько недель, чтобы все обдумать.

— Вы уже подписали документы, — усмехнулся Силк. — Теперь это закрытая информация. Вас привлекут к суду, если вы кому-нибудь расскажете о нашем разговоре.

— Зачем мне это надо? В банковском деле мне не нужны такие партнеры, как ФБР или Портелла.

— Вы все-таки подумайте.

Когда фэбээровцы отбыли, Николь в ярости повернулась к Асторре.

— Как ты посмел пренебречь моим решением и подписать эти бумаги? Это же глупо.