под ними, а с другой – окружившая их полукругом толпа – танцевали две девушки.

От увиденного у Антона захватило дух – настолько это было красиво!

Словно две райские птицы – черная и белая – они кружились, изгибались, извивались вокруг своей оси. Длинные и свободные рукава их платьев развевались, словно крылья у птиц. Юбки – тоже длинные и тоже свободные, посыпанные какими-то блестками – сверкали под фонарями.

Обе девушки были удивительно хороши! Обе темноволосые, обе – стройные и удивительно гибкие. Очень грациозные!

Одна – та, что повыше – в черном шифоновом платье, полупрозрачном. Приличном, но просвечивающем черное же нижнее белье.

Другая – та, что пониже – в белом, тоже шифоновом, тоже полупрозрачном, похожем на свадебное.

Как-то, когда Маша и Макс еще жили у него, по телевизору показывали мюзикл «Собор Парижской Богоматери». Смотрела его Маша. Антон лишь краем глаза поглядывал в телевизор. Но Эсмеральду он запомнил хорошо.

Девушка в белом была удивительно похожа на Эсмеральду.

«Взять бы, подойти к ним, – подумал Антон. – А что я им скажу? Допустим, подойду к одной, в белом, скажу ей: девушка, разрешите с вами познакомиться? – он оглядел толпу и был уверен – как только танец закончится, к ним побегут знакомиться человек тридцать. Причем – наперегонки. – А если я подойду к другой, в черном, что я скажу ей? Пожалуй, так скажу: Лиза, ты охренела? Тебя дома ждут…».

Но танец продолжался, а Антон продолжал смотреть.

А потом случилось вот что…

Две девушки – две птицы вдруг взлетели! Секунда – и, взмахнув руками – крыльями, они уже стояли на широких перилах, грациозно кланяясь публике.

Та, что в белом, при этом – он видел – окидывала взглядом публику, оценивая самых перспективных.

«Интересно, – подумал он. – А что Лиза?».

А Лиза вдруг покачнулась и упала в реку.

***

– Лиза, ты охренела? – все-таки спросил ее Антон, когда помог ей выбраться из воды и тащил за руку к машине. – Тебя дядя дома ждет, волнуется! А ты тут представления устраиваешь!

Лиза, как ни странно, молчала.

– Что ты молчишь? – спросил он уже нормальным, спокойным голосом.

– Там сумочка осталась, – тихо сказала Лиза, садясь в машину рядом с ним на переднее сидение. – И заплатить надо.

Он вышел из машины, заплатил за счет, и забрал Лизину сумку. И, не удержавшись, быстрым взглядом пробежался по окружающим.

Девушки в белом нигде не было видно.

«Интересно, кто же оказался самым перспективным?», – подумал Антон.

– Не холодно тебе? – спросил он Лизу, вновь сев в машину.

Лиза, отвернувшись к окну, сказала:

– Я домой не поеду.

Антон завел двигатель, и машина тронулась.

– А я тебя и не спрашивал. А будешь упираться – силой в квартиру запихну, и пусть дядя сам с тобой разбирается.

По лицу Лизы покатились слезы, вперемежку с размазанной тушью и речной водой. Ее мокрое платье облепило тело, а сидение под ней было насквозь мокрым.

– Лиза, ты беременна? – спросил Антон. Мягко спросил – таким голосом он разговаривал с Машей.

– С чего ты взял? – наконец сказала она, все так же глядя в окно.

– Психуешь постоянно. Войну проигрываешь. Соления мои почти все съела. А в воду ты чего упала – голова закружилась?

Лиза зарыдала – уже в голос.

Антон, глядя то на дорогу, то на нее, погладил ее по руке.

– Я не знаю. Не говори пока ему…

– Хорошо.

Он убрал руку и положил ее обратно на руль. Посмотрел на дорогу в зеркало заднего вида – и остолбенел!

Из зеркала на него глядели два маленьких хищных уголька – внимательно так следя за ним, не отрываясь!

Видимо, он все же вздрогнул, потому что Лиза удивленно посмотрела на него.

– Ты чего? Это же Изольда. Ее тоже надо домой отвезти.

На белое платье Изольды была накинута кожаная черная куртка. Поэтому он не заметил ее в темноте. И, видимо, она пробралась в машину, пока он ходил за Лизиной сумкой.

«Так вот кто оказался самым перспективным, Антоша!», – мысленно сказал он сам себе и улыбнулся.

***

Как ни сопротивлялась Лиза, он все же проводил ее до двери.

– Не ходи со мной, – попросила она. – Лучше Изольду отвези.

Антон кивнул.

– Посмотрю с лестницы, как ты в квартиру зайдешь – потом уйду.

Лиза зашла.

Антон мысленно считал про себя: десять, девять, восемь, семь…

– Я купалась! Меня не трогать! – раздался за дверью оглушительный Лизин крик.

Все, можно ехать! Дальше пусть сами разбираются.

Он сбежал по лестнице, вышел на улицу. Подошел к своей машине и открыл дверь… И тут же закрыл ее, передумав садиться на водительское сидение. Сел на заднее.

Черные угольки смотрели на него все так же внимательно, словно за ним наблюдал маленький хищный зверек, типа норки. Изольда все так же молчала.

Антон откинулся на заднее сидение и закрыл глаза. Потом, улыбнувшись, пропел:

– «О, Эсмеральда, я посмел тебя желать…».

Изольда была не против.

***

Вся она представляла собой полную противоположность Маше. Маленькая, худенькая, абсолютно беззастенчивая. Хищный зверек.

Она лежала на кровати абсолютно голая, даже не пытаясь прикрыться. Крутя в руках бокал с вином, она все так же сверлила его своими черными глазами.

– Ты цыганка? – спросил Антон.

Сидя на полу возле кровати, он чистил мандарины в большую белую тарелку.

– Наполовину. Мама русская. Ее соблазнил цыган – и родилась я. В таборе не росла, с медведями водку не пила… Гадать не умею, своровать – могу, но этим особо не увлекаюсь.

– Ты похожа на Эсмеральду из «Собора Парижской Богоматери».

– Знаю. Мне многие говорят.

Она протянула ему бокал и легла на кровать, вся выгнувшись, как змея. Соблазнять Изольда умела!

Антон, замечающий каждую ее уловку, все же наблюдал за ней с интересом.

– «Обещают рай твои объятья…», – снова запел он, оглядев комнату с коричневой шторкой. Почему он привел ее именно в эту комнату?

Изольда, приподнявшись, потянула его к себе, и дальше им было не до песен.

Лиза.

За несколько часов до этого, Лиза пила чай на кухне, стараясь не замечать Светлану.

– Ты в последнее время такая нервная, дорогая, – выговаривала ей Светлана. То ли от этой Светланы, то ли от сложившейся ситуации, на Лизу постоянно накатывала тошнота. – Не знай я, что у Сережи не может быть детей – подумала бы, что ты беременна…

До Лизы не сразу дошел смысл сказанного. А уж когда дошел – о, Боже!

– Что вы сказали?

– Что подумала бы…

– Нет, что у