— Сержант Ралн?

Последовала пауза, стрекот статики.

— Да, навигатор. — В голосе сержанта нет ни капли обычного сухого юмора.

— Мы готовы. — Он замолчал, втянув воздух сквозь зубы. — Пункт назначения все тот же?

— Да. Приказ капитана Полукса в силе.

Бас кивнул самому себе, закрыл человеческие глаза и провел рукой по оку на лбу.

— Очень хорошо, сержант. — Он отключил вокс и повернулся к помощникам. Их янтарные, с зелеными искрами глаза были отражением его собственных. — Берем курс на Терру.

Двигатели «Контрадора» заработали на полную мощность, и корабль стал удаляться от обломков «Трибуна». Из пробоин вытекал газ и языки пылающей плазмы. С внешними и внутренними повреждениями, наполовину уничтоженным экипажем, и захваченный противником, израненный воин уходил из района сражения. Но он все еще мог сбежать.

К тому времени, как остальной флот Железных Воинов понял, что корабль ведет себя странно, «Контрадор» уже был за пределами досягаемости. Он направился к границе системы Фолл, не отвечая на запросы, волоча за двигателями огненные хвосты. Железные Воины преследовали его, пока «Контрадор» не пробил пылающую брешь в реальности и не нырнул в шторм за ее пределами.

Пертурабо смотрел, как по экрану бегут доклады о резне. Во взгляде не было ни следа радости и удовлетворения. В тронном зале и длинном помещении за его дверьми никто не двигался. Кровь на доспехе примарха уже свернулась в вязкую темную пленку. Вокруг лежали изломанные тела Имперских Кулаков, желтые доспехи были смяты и искорежены.

Флот Имперских Кулаков перестал существовать. Некоторые смогли сбежать и совершить прыжок в варп, но большинство теперь дрейфовали в космосе, разбитые и обугленные. Высадившийся на борт «Железной крови» отряд был перебит до последнего человека. Врагов не осталось. Перемещающиеся перед глазами Пертурабо данные о битве сообщали о полной победе. Они также сообщали о вероятном итоге битвы до самоубийственного отступления Имперских Кулаков. Пертурабо позволил правде еще раз прокрутиться перед глазами.

Удар молота превратил экраны в искрящиеся обломки, и Повелитель Железа молча вышел из зала.

В темном углу лежит искалеченное тело Наварры. Доспех вдавлен в плоть, а ноги ниже колен отсутствуют. Внутри расколотого шлема веки задрожали и резко открылись.

Мы падали целую вечность, падали в ледяную тьму, кровь и крики отчаяния следовали за нами в забвение. Возможно, это длилось часы, а, возможно, годы. Я не могу сказать.

Шторм швыряет нас, в ярости и разочаровании бьется о корпус «Контрадора». Многие из человеческого экипажа погибли. Были случаи насилия. Кое-кто по-прежнему верен хозяевам — Железным Воинам. Вполне ожидаемо. Другие, кажется, умерли от голода, их тела полностью высохли. Возможно, прошли годы. Возможно, мы будет плыть сквозь шторм вечно.

— Капитан Полукс?

Это Бас. Навигатор выглядит еще более худым и бледным, чем обычно. Пот покрывает серую кожу и красные воспаленные края настоящих глаз. Я выгляжу немногим лучше. Раны заживают, но все еще сочатся гноем. Трубки соединяют меня с кучей механизмов и пробирок с жидкостью, которые следуют за мной на суспензорах. Я одет в красную робу с пятнами высохшей крови. Меня пришлось вырезать из доспеха.

— Да, навигатор? — мой голос резок и сух. Толстая трубка отсасывает желтую жидкость из груди, когда я дышу.

— Я видел его. — Голос дрожит. — Он там, едва видимый, слабый, но постоянный.

Думаю, что знаю, о чем он говорит, но не надеюсь. Я сжимаю пальцы левой руки, затем понимаю, что руки нет и то, что я сжимаю — это фантомная память.

— Что вы видели? — спрашиваю я.

— Свет Терры, — говорит он. — Астрономикон. Шторм по-прежнему силен, но мы можем придерживаться курса. — Вместе с усталостью я слышу надежду в его голосе. Он и его подчиненные уже неведомо сколько времени вели нас сквозь варп-шторм. Тем не менее, надежда — тонкая кожа поверх истины, которая есть боль и жертвоприношение.

— Действуйте. Доставьте нас домой.

Я бодрствую, пока курс не проложен. На мостике «Контрадора» возвышается командный трон из темного металла. Он пуст. Я стою так же, как на мостике «Трибуна».

Вокруг суетится экипаж. Время идет, возможно, часы, а может быть месяцы, или годы. Утраченная рука обжигает призрачной болью. Апотекарии говорят, что могут изменить дозы нервных супрессоров, чтобы снять боль до излечения. Я отказываюсь. Боль успокаивает, она — скала, за которую цепляешься при падении.

Наконец, путешествие заканчивается. Ралн стоит рядом, когда мы готовимся снова увидеть огни Терры. Я медленно киваю, и Ралн отдает приказ. Украденный корабль дрожит, когда пелена варпа разделяется перед ним, и мы выходим на свет яркого солнца.

Висящие на мостике экраны оживают, показывая нам мир, который ждал нашего возвращения.

Я хмурюсь. Рядом Ралн издает нечто похожее на рык.

Планеты вращаются под светом солнца, наполовину погруженные во тьму, а наполовину в яркий свет. Орудийные платформы и космические станции опоясывают их массивными цепями. В космосе движутся корабли.

Некоторые поворачиваются к нам, пока мы смотрим на них. Я чувствую шок и трепет. Собранные здесь силы самые мощные из тех, что я видел. Это звездная система, превращенная в крепость, средоточие силы и несгибаемой мощи. Я уже видел ее, очень давно. Теперь она изменилась. Система стала чем-то большим, тем, что я не понимал.

Я отворачиваюсь от экрана.

— Это не Терра, — говорю я.

Где-то внутри себя я вижу, как Элиас снова срывается с моей руки в ночь, и слышу, как мой крик теряется среди ледяного ветра.

Там, где прежде был свет, ныне осталась лишь тьма. Горячий, лихорадочный пульс близящейся смерти стучал в его венах, а на губах застыл горький, ожидаемый и все же совсем нежеланный привкус предательства. Он знал, что это произойдет, что таковы неизбежные последствия его наивной веры в чистоту человеческого сердца. Смерть затуманила его чувства. Рот наполнился кровью, ее острый запах щекотал ноздри.

Давно подавленные воспоминания о годах, проведенных в сумрачном мире Нострамо, вспыхнули у него в мозгу с такой четкостью, словно это происходило только вчера. Призрачная ночь, расчерченная шипящими полосами люминофора, отражение переменчивых бликов в мокрых от дождя тротуарах, и люди, замершие от ужаса.

Из этой затхлой тьмы пришли надежда и озарение, обещание лучшего будущего. Но сейчас надежда была мертва, а огненосное копье будущего пронзало его разум…

…конец мира, и огромное черно-золотое око, наблюдающее за вселенским пожаром…