– Еще до битвы при Геттисберге Джед потерял всякое терпение. Он опасался, что война будет длиться годы и годы, ругал нерешительность тупых генералов из Вест-Пойнта. Его раздражали их бестолковые приказы.

– Не понимаю. – Тесс попыталась разглядеть лицо Зака, но оно было скрыто в тени. – Почему он так думал?

Зак задумчиво потягивал сигару.

– Джед считал, что все офицеры, особенно генералы, как северяне, так и южане, читали одни и те же учебники по тактике ведения боя. А он считал, что наступило время, когда командовать армией должны другие офицеры – грамотные, уверенные, смелые.

– И Джед решил, что Уильям Куонтрилл был одним из них?

– Может быть, и так. – Зак пожал плечами. – Трудно сказать, что у него было на уме, когда наши пути разошлись.

Тесс встала и подошла к нему.

– Не понимаю, как можно оправдывать все их отвратительные действия. И как они, совершив столько преступлений, могут спокойно жить?

Зак посмотрел в лицо Тесс, доверчиво обращенное к нему. «Какая ирония судьбы, – подумал он. – Тесс Монтгомери отправила меня в ад, в Элмайру. А теперь именно она спрашивает, как можно жить с нечистой совестью». Ей нужно только посмотреться в зеркало. Но что она там увидит? Невинные серые глаза, лицо, настолько очаровательное, что сердце начинает щемить при взгляде на него. Есть люди, которым Бог дал талант вычеркивать из своей памяти неприятные события и способность убедить себя в том, что их просто не было. Может быть, Тесс принадлежит к их числу? Зак даже завидовал таким людям. Насколько бы проще жилось ему, да и спалось бы лучше, если бы он мог просто стереть из памяти ужасы Элмайры.

– Со стороны трудно судить о том, что у другого на душе, – заметил он, вызывая Тесс на откровенность. – Например, возьми себя, моя дорогая. В этой ночной рубашке, застегнутой на все пуговицы, тебя можно принять за игрушечного ангелочка, каких вешают на новогоднюю елку. А под этой привлекательной внешностью, похоже, кроется черная, как уголь, душа.

Его слова кололи Тесс больнее, чем колючки чоллы.

– Разве мы не можем просто поговорить, не ругаясь?

Зак постарался сохранить твердость духа и не поддаться ее очарованию. Он вдруг поймал себя на мысли, что хочет страстно прижать свои губы к ее слегка подрагивающим губам. Он представил, как ее тело своими мягкими изгибами прильнет к его жесткому, мускулистому телу, но тут же безжалостно подавил в себе приступ желания.

– Тебе пора спать, девочка. Иди в постель.

– Мне больно видеть, каким злым ты стал. – Тесс легко коснулась его руки. – Разреши мне помочь тебе. Расскажи, что с тобой случилось, почему ты так изменился?

Прикосновение ее прохладных пальцев показалось ему опасным, как прикосновение тарантула. Зак едва сдержался, чтобы не сбросить ее руку. Он посмотрел на Тесс такими холодными глазами, что она, увидев его искаженное мукой лицо, сама убрала свою руку.

– Разве мы не говорили с тобой об этом, дорогая? Случилась война.

– Почему ты ведешь себя так, будто только ты пострадал от этой войны? – не отступала Тесс, плотнее укутываясь в шаль. – Война так или иначе коснулась всех. Многие пережили потерю родных и близких.

Зак отшвырнул сигару, ее тлеющий кончик описал красную дугу в темноте. Ему захотелось грубо схватить Тесс за плечи и трясти до тех пор, пока не растреплется эта проклятая аккуратная коса и волосы не рассыплются по плечам. Разве она не понимает, что играет с огнем? Или ей все равно?

– Ты меня совсем не слушаешь, да? – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Повторяю еще раз, на тот случай, если ты забыла. Никогда даже не напоминай мне о войне.

От его жесткого тона к горлу Тесс подкатил комок.

– Я все помню, Зак. Не пытайся запугать меня. И я повторяю еще раз, что ты не единственный, кто пострадал в этой войне, Зак Маклейн.

Зак так близко подошел к девушке, что их тела коснулись друг друга. i

– Ты так думаешь?

Тесс волновала его близость, но она постаралась сохранить хладнокровие и решительно продолжала:

– Годы прошли с тех пор, как закончилась война. Не пора ли покончить с воспоминаниями о ней и начать нормальную жизнь?

От злости Зак даже протрезвел. Черт побери, какое право имеет эта женщина давать ему советы?! Будь она мужчиной, он просто избил бы ее. Или пристрелил, как бешеную собаку. Но она была женщиной, и, к сожалению, сейчас он сознавал это, как никогда прежде.

– Тебе очень просто рассуждать об этом, дорогая, – хрипло проговорил он. – А не хочешь ли ты рассказать мне, что тебе довелось пережить во время войны?

– Я потеряла отца. Он погиб в битве при Фредериксберге, – сказала Тесс, и голос ее задрожал, – но я ведь не упиваюсь жалостью к себе.

– Намекаешь на то, что я это делаю?

– Не намекаю, а прямо говорю тебе об этом, – возмутилась девушка, ткнув его пальцем в грудь для убедительности. – Ты настолько занят жалостью к себе, что ни о чем другом и думать не можешь. Не держи камень на душе, расскажи мне о своих проблемах, это поможет тебе.

Зак так и кипел от злости, но все-таки не мог не восхищаться ею. У этой маленькой Тесс Монтгомери присутствия духа больше, чем он себе представлял. Даже взрослые и сильные мужчины часто отступали перед неистовой яростью, которую чувствовали за его обманчиво-спокойной внешностью. Бросив бутылку на землю, Зак схватил концы шали и притянул Тесс к себе.

– А мне вот сегодня хочется поговорить с тобой совсем по-другому.

Тесс открыла рот то ли от изумления, то ли желая возразить ему, но не успела издать ни звука, потому что потерявший голову Зак прижал свои твердые жадные губы к ее губам. Он хотел ее. Все так просто и ясно. И в то же время все было совсем не так просто и ясно в том желании, которое нахлынуло на него. Оно заставляло его забыть годы обид и унижений, топило горечь в медовой сладости ее тела.

Зак почувствовал, как маленькие кулачки уперлись в его обнаженную грудь. Он ожидал, что Тесс начнет сопротивляться этому взрыву чисто физической страсти. Но она опять удивила его. Вместо того чтобы оттолкнуть его, она обвила руками его шею. Зак обнял девушку, крепко прижал к себе ее маленькое гибкое тело и снова поцеловал ее, на этот раз еще более страстно. Тесс застонала от наслаждения. Этот звук еще больше возбудил его. Он поспешил воспользоваться ее слабостью, его язык скользнул в ее рот, поглаживая, дразня, соблазняя. Наслаждение, сильное до боли, пронзило его, когда ее язык робко коснулся его языка.

Рука Зака нащупала ее полную грудь, которая, как в чашу, легла в его ладонь. Теплая, круглая, зрелая. Великолепная. Ее дыхание участилось, стало неровным, когда он потрогал ее напрягшийся сосок, еще и еще...

Вдруг Тесс вырвалась из его объятий. Она смотрела на него снизу вверх прозрачными, невидящими глазами. Нервно провела языком по губам, покрасневшим от его поцелуя.