Генерал-лейтенант Войнов Александр Львович (1770–1831). Мастерская Джоржа Доу, Государственный Эрмитаж, Военная галерея, Санкт-Петербург

Главнокомандующий, отправив подробное донесение в Петербург, собрал совет. Дебаты были жаркими. Понимали, завтра будет ничуть не легче. Враг ещё силён. Следовательно, работы предстояло много. Но противника надо добить. Не дать ему опомниться.

Уставший Кутузов сидел во главе, слушал. Не перебивал. Перед советом говорил с Каменским. Тот докладывал обстановку. Известия ничего хорошего не сулили. Лазутчики доносили только неприятные сведения. Резервные силы в районе сорока тысяч, не останавливаясь в крепости, следуя приказу великого визиря, идут полным ходом на помощь. К утру, а может быть, и ночью, будут в укреплённом лагере Ахмет-паши. Силы явно неравные. Почти тройное превосходство. Но генералы, воодушевлённые удачной баталией, завидуя Войнову, его лихой атаке, рвались продолжить битву. Надеялись на воодушевлённое настроение личного состава.

Кутузов, прикрыв рукой глаза от света, уткнувшись в карту, словно проигрывая в уме план завтрашней битвы, пока молчал, слушал. Члены военного совета, выговорившись, потихоньку затихли. Ждали слово главнокомандующего.

Отняв руку ото лба, оторвал взор от карты. Достал из кармана платок, промокнул слезу с незрячего глаза, вытер выступившую испарину со лба и шрама, заговорил. Его речь была тихой, но в голосе чувствовались металлические нотки.

– Господа! Я удовлетворён сегодняшней баталией. Благодарю всех за проявленную выдержку, самоотверженные действия, хладнокровие. Я горжусь, что нахожусь здесь рядом с вами в это нелёгкое для России время. На западных рубежах ждут серьёзного неприятеля. Там назревает огромная для России неприятность. Почти все армии Европы собраны под знамёна Бонапарта. И мы здесь не для того, чтобы класть головы наших солдат без счёта. Мне не нужны кровавые баталии. Государем поставлена задача – сохранить солдат, малой кровью принудить нашего противника к миру. К миру любой ценой, кроме большой крови с нашей стороны.

Кутузов встал. Вышел из-за стола. Присутствующие встали тоже.

– Повторяю! Наша задача – принудить противника к миру и сохранить армию.

Он оглядел каждого, словно хотел понять, доходят ли его слова до присутствующих на совещании генералов.

– Вы хотите услышать от меня, каким образом этого можно достичь? Отвечу. Не знаю. Многое зависит от поведения противника. Надо заставить его действовать так, как надо нам, а не как он привык и как надо ему.

Михаил Илларионович остановился напротив Ланжерона, глядя ему в лицо, продолжил:

– Требую только одного – мои действия не обсуждать, выполнять приказы беспрекословно и в точности.

Кутузов прошёл к своему месту, знаком пригласил всех сесть. Несколько усилив голос, придавая словам больше жёсткости, сказал:

– Данной мне государем властью приказываю: всем командирам своих подразделений привести подчинённые войска в походное состояние. В полночь построить весь личный состав и организованно переправить на левый берег Дуная, там прочно стать лагерем. Наши доблестные сапёры готовят редуты, окопы, казематы, пункты приёма пищи, казармы, палатки, лазареты и всё необходимое для нужд армии, вплоть до клозетов. Интенданты занимаются доставкой провианта, фуража, амуниции, боеприпасов и всего другого для нашего продолжительного пребывания. Отдельно коменданту крепости Рущук: пушки, боеприпасы и другой военный инвентарь вывезти. Укрепления крепости Рущук к утру взорвать. Проследить, чтобы жилые кварталы не пострадали. В счёт компенсации нанесённого беспокойства раздать излишки провианта мирному населению. Все действия по выводу гарнизона и других подразделений провести тихо, без лишнего шума. Соблюдать скрытность. Помните, за нами пристально наблюдают.

В помещении наступила мёртвая тишина. Такого решения не ожидал никто. На лицах генералов Кутузов увидел смятение. Поймав несколько недоумённых взглядов, заговорил несколько более мягким голосом.

– По сообщению источников из Шумлы к Ахмет-паше торопится в быстром марше сорок тысяч отборного войска, к утру они будут перед нами. Итак, нас ожидает сражение с троекратно превосходящими силами противника.

Теперь, поймав уже удивлённые взгляды генералов, проговорил:

– Даже если при проявленном мужестве и героизме нашей армии, умению наших солдат, проявленной доблести наших офицеров и по божьему провидению мы одержим викторию, то потери в нашей армии будут огромны. А это обстоятельство приведёт к неисполнению поставленной государем главной задачи и возможной катастрофе в будущем нашего государства. Надеюсь, у членов военного совета вопросов больше нет?

И тоном, не терпящим возражения, жёстко закончил своё выступление:

– Приступить к незамедлительному исполнению.

Наутро в Петербург поскакали курьеры фельдсвязи с донесениями, но это уже были донесения, составленные не главнокомандующим.

Глава 18

С появлением первых отблесков зари в лагере Ахмет-паши началось движение. Прибыли первые колонны резервов. Встретил их сам великий визирь. Распорядился организовать размещение и питание для прибывающих людей. Конницу отвели несколько в сторону, выдали фураж.

Впрочем, отдых был недолгим. С появлением на горизонте солнца армия османов выступила к Рущуку. Не успев остыть от горячки вчерашнего сражения, готовились к новому бою. Теперь, с приходом свежих сил ни у кого не было сомнения в успехе предстоящей битвы. Хотя от встреченного вчера мужественного противостояния русских присутствовало некоторое смущение, какое-то чувство неуверенности, что сегодня уж пройдёт всё гладко. До этого им приходилось иметь с ними дело, но здесь чувствовалось жёсткое упрямство. Как-то всё происходило не так. В каком-то темпе, не характерном для прошедших в прошлом сражений.

Подойдя на расстояние выстрела, армия турок стала рассредоточиваться по фронту, согласно выданной старшинам рекогносцировке. Но странно: со стороны окопов русских не происходило никаких движений. Там стояла полная тишина. Подкатили полевые орудия, дали первый залп, потом второй, третий. В ответ тишина. Словно на той стороне все умерли. Это было странным. Неужели русские укрылись в крепости?

Паша, разглядывая в подзорную трубу русские укрепления, не увидел там ничего похожего на жизнь. Самодовольно ухмыльнулся в усы, подумал: «Укрылись в крепости. Знали о прибывшем подкреплении. Поняли, что в открытом поле им не устоять».

На всякий случай послал конный отряд в разведку боем. Те с гиканьем пронеслись вдоль русских редутов. В ответ ничего, ни единого выстрела. Тогда, обогнув укрепления, рванули в тыл русских, потом приблизились ближе к крепости. И там ничего, ни звука. Ткнулись в ворота, они легко открылись. За стенами стояла тишь. Не единой живой души. Мусор, брошенный негодный инвентарь, свежий лошадиный маис говорили о том, что ещё недавно здесь были люди.

Послали гонца с сообщением: крепость пуста. Сами спешились, приступили к осмотру, и вдруг раздался страшный грохот. Со стен и башен посыпалось каменное крошево. Потом ещё, ещё. Через короткое время от крепостных укреплений остались одни руины. Бастионов Рущука больше не существовало.

– Ах, шайтан! –