С Эйлин она познакомилась через Клер. Майя еще только оканчивала школу, когда Клер, которая была на год старше, начала учебу в Вассаре. Майя тогда отвезла сестру в колледж и помогла ей разобрать вещи. Эйлин поселили в одну комнату с Клер в общежитии. Эйлин тогда, помнится, поразила Майю в самое сердце. Она была симпатичная, остроумная и ругалась как сапожник. А еще она была шумная, живая и неукротимая. Когда Клер привезла ее домой на каникулы, Эйлин до хрипоты дискутировала с их отцом, отстаивая свое мнение, но выслушивая и чужое тоже.

Майя тогда считала ее крепким орешком. Но жизнь меняет людей.

Та девочка-фейерверк, которую ты знал в старших классах, – где она теперь? С мужчинами это случается не в такой степени. Подобные мальчики часто вырастают и становятся повелителями вселенной. А суперуспешные девочки? Общество медленно душит их.

Так зачем Эйлин дала Майе скрытую камеру?

Гадать было бессмысленно. Пришло время выяснить, что за чертовщина здесь творится. Майя направилась в подвал и, приложив к замку указательный палец, открыла сейф. «Беретта» так и просилась в руки, но Майя взяла вместо нее «Глок-26». Он был меньше. Незаметней.

Она не думала, что придется пустить в ход оружие, но вряд ли кто-то когда-то так думает.

Когда Майя подъехала, Эйлин копалась в клумбе с розами у себя перед домом. Увидев Майю, она помахала рукой. Майя помахала в ответ и припарковала машину.

У нее никогда не было много подруг.

Майя с Клер выросли на нижних двух этажах таунхауса в Бруклине. Их отец преподавал в Нью-Йоркском университете. Мать шесть лет проработала адвокатом в суде, но в конце концов уволилась, чтобы заниматься дочерьми. Их родители не были ни пацифистами, ни социалистами, однако придерживались определенно левых взглядов. На лето девочек отправляли в лагерь при Университете Брандейса. Их учили играть на духовых инструментах и прививали любовь к классике. Обе получили формальное религиозное образование, но родители всегда подчеркивали, что это всего лишь мифы и аллегории, а не факты. Оружия в доме не держали. Ни охотой, ни рыбалкой, ни чем-либо еще подобным никогда не увлекались.

Майя бредила самолетами с самого детства. Непонятно с чего и почему. Никто в семье никогда не летал и не интересовался ничем, имеющим хотя бы отдаленное отношение к полетам или к технике. Родители считали, что со временем дочка перерастет свою страсть. Они ошибались. Решение Майи поступить в армию на программу подготовки элитных пилотов они восприняли без осуждения, но и без восторга. У Майи сложилось впечатление, что они не вполне поняли свою дочь.

Во время базовой подготовки ей выдали «Беретту М-9», и, вопреки всем сложносочиненным психологическим измышлениям относительно причин подобной тяги, Майе просто-напросто понравилось стрелять из пистолета. Да, она отдавала себе отчет в том, что оружие может убивать, понимала его разрушительную природу и видела, какое количество людей, главным образом мужчин, пользовалось им для того, чтобы компенсировать собственные комплексы, несмотря на всю глупость и опасность такого подхода. Она понимала: есть люди, которые любят оружие из-за того, что оно придает им вес в собственных глазах. Тут имеет место нездоровый перенос, и нередко в этом нет ровным счетом ничего хорошего.

Однако сама Майя просто любила стрелять. Стреляла она хорошо, и это занятие ей нравилось. Почему? Да черт его знает. Почему людям нравится играть в баскетбол, плавать, коллекционировать антиквариат или прыгать с парашютом?

Эйлин распрямилась и, отряхнув грязь с колен, с улыбкой двинулась к машине. Майя открыла дверцу и вышла.

– Привет! – сказала Эйлин.

– Зачем ты дала мне скрытую камеру?

Вот так, без предисловий.

Эйлин остановилась как вкопанная.

– В чем дело? Что-то случилось?

Майя вглядывалась в подругу в попытке увидеть пылкую первокурсницу из прошлого. Время от времени в ней сквозило что-то от той, прежней Эйлин. Она выздоравливала, но время лечит далеко не все раны. Эйлин всегда была такой умной, сильной, изобретательной – ну, или казалась такой, – а потом встретила не того мужчину. И все.

Робби поначалу был таким любящим. Он льстил Эйлин и хвастался ею. Он гордился ею и рассказывал всем вокруг, какая она умница, но потом масштабы этой гордости начали переходить всякие границы и она переросла в нечто, балансирующее на грани между любовью и одержимостью. Клер это беспокоило, но первой синяки и ссадины заметила Майя. Эйлин вдруг перешла на одежду с длинным рукавом. Поначалу ни одна из сестер не стала бить тревогу, просто потому, что они были не в силах в это поверить. Майя считала, что жертвы бытового насилия должны быть более… похожими на жертвы? Ведь в такое положение попадают только слабые женщины. Не нашедшие своего места в жизни, бедные и необразованные, бесхребетные – только такие становятся жертвами насилия со стороны мужчин.

Но чтобы сильные женщины вроде Эйлин? Быть того не может.

– Просто ответь на мой вопрос, – ответила Майя. – Зачем ты дала мне скрытую камеру?

– А ты сама как думаешь?! – огрызнулась Эйлин. – Ты – вдова с маленькой дочкой.

– Для защиты.

– Ты в самом деле не понимаешь?

– Где ты ее купила?

– Что?

– Цифровую фоторамку со встроенной камерой. Где ты ее купила?

– В Интернете.

– В каком магазине?

– Ты шутишь?

Майя лишь молча смотрела на нее.

– Ладно, я купила ее на «Амазоне». Что происходит, Майя?

– Покажи мне.

– Ты серьезно?

– Если ты купила камеру в Интернете, информация об этом должна сохраниться в истории заказов. Покажи ее мне.

– Я не понимаю, что происходит. Что-то случилось?

Майя так восхищалась Эйлин. Ее собственная сестра порой казалась слишком уж паинькой. Эйлин же была более необузданной. С ней Майя чувствовала себя лучше. Эйлин была ее кумиром.

Но это все давно прошло.

Эйлин раздраженно стащила рабочие перчатки и бросила их на землю.

– Ну хорошо.

Она зашагала к двери. Майя двинулась за ней. Когда они поравнялись, Майя заметила, что лицо у Эйлин каменное.

– Эйлин…

– Знаешь, ты тогда была права.

– Насчет чего?

– Насчет Робби. Именно таким образом я и избавилась от него навсегда.

– Я не понимаю.

Эйлин жила в разноуровневом доме, построенном в шестидесятые. Они вошли в кабинет. Одна стена была полностью завешана фотографиями Кайла и Мисси. Фото самой Эйлин среди них не было. Как, впрочем, и Робби. Зато на другой стене висел постер, привлекший внимание Майи. У Клер в кабинете висел точно такой же. На репродукции были изображены четыре размещенные в ряд фотографии, отражавшие стадии постройки Эйфелевой башни. Эйлин с Клер обзавелись ими во время поездки, которую они втроем – Эйлин, Майя и Клер – совершили во Францию летом, когда Эйлин с Клер было двадцать, а Майе – девятнадцать.