— Я знаю это. Лежу по ночам без сна и чувствую себя совершенно разбитой и больной из-за страха и тревоги.

Некоторое время они шли молча, но потом Джорджина все-таки набралась смелости и заговорила:

— А ты больше не задумывалась над тем вариантом, который я предложила тебе в Таллидере? Насчет того, чтобы родить ребенка от кого-либо другого?

Они продолжали идти, а Анна все медлила с ответом. Клонящееся к горизонту солнце заливало рождественское небо оранжевым сиянием заката.

— Да, я думала об этом. Эта мысль повергает меня в смятение. И я не уверена, что смогу сделать это.

Джорджина схватила ее за руку и развернула к себе лицом.

— Ты должна! Это единственный выход. Тебе необходимо родить ребенка от другого мужчины и выдать его за преемника Эдварда.

— Я не знаю, как смогу пройти через все это.

— Анна! Ты в данный момент находишься в критической ситуации. А критическая ситуация требует радикальных действий. Нужно переспать с другим мужчиной и забеременеть.

— Но кого я могу выбрать в качестве отца своего ребенка? С чего начать? Как я вообще смогу такое кому-то предложить?

— А ты и не предлагай! Просто сделай — и все тут.

— Но с кем? С лордом Брауном? Он готов и, судя по всему, хотел бы этого. Ты это мне предлагаешь? Чтобы я ночью направилась к нему в комнату и совершила прелюбодеяние? Под крышей дома моего мужа!

— Я уже думала об этом, и мой ответ — нет. Ты не можешь рисковать и спать с лордом Брауном, хотя я рассматривала его как подходящую кандидатуру. Мужчины болтают языком, а женщины могут быть из-за этого уничтожены. Ты не можешь выбрать лорда Брауна или кого-то другого из нашего круга. Я слушала множество скандальных сплетен о разных людях. Если ты изменишь Эдварду с одним из наших, всю жизнь потом будешь жить в страхе разоблачения и краха.

— Тогда из кого же ты предлагаешь мне выбирать? — с раздражением спросила Анна.

— Это должен быть человек не такой, как мы, не из нашего класса. Это должен быть кто-то, кто никогда не узнает, кто ты такая на самом деле, и кто никогда не попадет в круг нашего общения. Это единственный способ для тебя и твоего ребенка избежать разоблачения.

— Я тебя не понимаю. Что ты конкретно предлагаешь?

— Незнакомец. Католик. Кто-то, у кого нет с тобой никаких связей, человек из другого мира.

— Католик?! — Анна едва не сорвалась на крик. — Нет, ты окончательно потеряла рассудок, Джорджина! Я не могу зачать дитя от католика. И кого ты мне предлагаешь? Одного из докторов или адвокатов, о которых мы говорили сегодня за столом?

— Нет, даже не их. Всегда будет риск того, что вы однажды встретитесь снова и тогда твоя уловка будет раскрыта. Самое главное, чтобы обман этот никогда не всплыл, потому что это будет означать полный крах как для тебя, так и для Эдварда.

— И все-таки, что именно ты предлагаешь? — снова спросила Анна.

— Случайного мужчину из случайного города. Или же из сельской местности.

— Крестьянина? — в ужасе охнула Анна.

— Ребенок все равно будет твой и Эдварда. А кто будет его реальным отцом, не имеет ни малейшего значения.

23

При такой уверенности Джорджины Анне было намного проще переложить планирование того, что должно быть сделано, на нее. В голове у самой Анны творилось что-то непонятное — водоворот из смущения, болезненной тревоги и страха. Джорджина была убеждена, что это единственный способ спасти Анну и Эдварда. В течение последующих нескольких месяцев, пока Джорджина сводила вместе фрагменты своего замысла, сестры регулярно встречались и переписывались.

— Слушай, что говорят слуги, особенно между собой, — советовала она Анне. — Прислушивайся к их разговорам. Ты не можешь поехать на ярмарку и говорить так, как обычно, потому что сразу раскроешь себя. Учись и практикуйся разговаривать, как прислуга, чтобы ты могла на ярмарке свободно общаться с потенциальными кандидатами на роль отца твоего ребенка.

— На ярмарке?

— Да. На ярмарке. Для тебя это будет идеальной возможностью познакомиться с мужчиной. На ярмарку люди съезжаются отовсюду, и город будет набит приезжими. Но при этом ты должна быть уверена, что Эдвард в этот момент будет в отъезде по делам.

При одной мысли обо всем этом Анна испытывала леденящий страх.

Идеальная возможность представилась в апреле, когда в Кастлуэсте проводилась пасхальная ярмарка, одна из самых крупных ярмарок года. По счастливому стечению обстоятельств Эдвард как раз уехал по делам в Дублин. В его отсутствие к Анне приехала Джорджина, чтобы дать ей последние наставления.

— Если возникнет вопрос, ты — фермерша, арендующая участок в другом конце графства, и приехала сюда, чтобы купить кобылу, — сказала она, когда они в гостиной продумывали сценарий своего замысла накануне ярмарки. — В городе будет множество незнакомых приезжих, но ты должна смотреть по сторонам и внимательно изучать их. Попробуй выбрать наиболее красивого мужчину, чтобы твой ребенок имел хорошую внешность.

— А что, если самый красивый мужчина мною не заинтересуется? — спросила Анна.

— Преследуй его, пока не добьешься этого! К вечеру на ярмарке будут много пить. Насколько я слышала, гостиницы в это время превращаются в пристанища порока. И хотя в нормальной обстановке это вызывает только отвращение, сейчас это как раз то, что тебе нужно!

— Интересно, бывало ли такое, чтобы обман супруга планировался столь педантично и хладнокровно? — сказала Анна, горестно хватаясь руками за голову.

Джорджина встала и потянула за шнур колокольчика. Когда явился Бартон, она послала его за Шоном.

— Да, миледи, — сказал Шон, появляясь в дверях.

— Шон, завтра утром мы с леди Анной едем навестить наших друзей. Мог бы ты к полудню подготовить для нас экипаж?

— Да, миледи. Я буду готов точно в срок.

— Нет, ты нам не понадобишься. Я буду управлять лошадью сама.

Шон замялся.

— Но лорд Армстронг настаивает, чтобы я лично возил леди Анну повсюду и чтобы она нигде не путешествовала одна.

— Она и не будет одна. С нею буду я.

— Но…

— Слушай, перестань пререкаться и ступай отсюда. Можешь ты хоть раз в жизни молча сделать то, что тебе говорят? — резко прервала его Джорджина.

Шон обиделся, но кивнул и вышел из комнаты. Анна все это время продолжала сидеть на диване, уставившись в окно.

— Ей-богу, я не понимаю, как ты ладишь с этим мальчишкой! — воскликнула Джорджина. — Манер никаких, и при этом он считает, что может говорить все, что ему вздумается. Он ужасно своенравный.

— А Эдварда он забавляет, — рассеянно заметила Анна, продолжая смотреть в окно.