– У меня есть просьба, – сказал Китайгородцев. – Мы тут ждем прибытия любовницы клиента. А у нее – сын. Между прочим, сын Тапаева. И он – в числе его наследников…

* * *

Снегоход – любимая Анина игрушка. Еще утро, солнце не успело высоко подняться над верхушками деревьев, а она уже оседлала своего рычащего зверя. Еще пара секунд – и унеслась бы прочь, это у нее вместо утренней зарядки, наверное. Но Анатолий очень вовремя вышел из дома.

– Здравствуйте! – махнул он рукой. – На прогулку?

– Здравствуйте. Вы видите, какой снег?

– Как в Швейцарии? – засмеялся Китайгородцев. – Или в Австрии какой-нибудь. Вы ведь были в Австрии?

– Да.

– А в Швейцарии?

– Пока еще нет.

– Но надеетесь?

– Скоро я там буду.

«Значит, они добираются в Лихтенштейн через Швейцарию!»

– Ого! – позавидовал Анатолий. – Какой город, если не секрет?

– Цюрих.

– Значит, швейцарская авиакомпания?

– Турецкая.

Китайгородцев улыбнулся, оценив шутку.

– Я не шучу, – покачала головой Аня. – Самолетом «Тюркиш Эйрлайнз» до Стамбула, потом уже из Стамбула – в Цюрих.

Анатолий поразился замысловатости маршрута. Что-то тут не стыковалось…, – Вы из Москвы вылетаете?

– Из Алма-Аты. Это ближе.

«Вот оно что! Не из Москвы. Это чепуха – что Алма-Ата ближе. «Ближе» не всегда значит «удобнее». Просто Тапаев боится Москвы, старательно обходит ее стороной, запутывает следы, опасаясь, как бы его не перехватили по дороге в спасительный, как ему представляется, Лихтенштейн».

– Когда у вас вылет?

– Двадцать второго.

«И еще им надо до Алма-Аты добраться, – прикинул Китайгородцев. – Так что получается – сразу после празднества».

– Надолго? – поинтересовался он.

– Нет. У меня ведь учеба.

«Отец не сказал ей о том, что они уже не вернутся? Или возвращение все-таки предусмотрено? Один только Тапаев это знает. Все-таки вполне возможно, что они не вернутся. А дочери не говорит намеренно, опасаясь утечки информации. У нее – свои подруги, друзья…»

– Кстати, я вашего друга видел, – сообщил Анатолий. – Которого Виктором зовут.

– Когда? – опешила Аня.

«Она ничего еще не знает, оказывается. Ей не сообщили?»

– Он приехал сегодня утром, – объяснил Анатолий. – А вы не знали?

– Нет!

Было видно, как разволновалась.

– Он – в гостевом доме, – подсказал ей Китайгородцев. – На втором этаже, комната двадцать четыре.

Аня завела заглушённый на время их беседы двигатель снегохода.

– Гонец, который принес приятную весть, имеет право на исполнение одного желания, – быстро произнес телохранитель.

– Загадывайте! – засмеялась девушка.

– Хочу услышать ответ на такой вопрос. Чем ваш друг в этой жизни занимается?

– Он студент. Учится вместе со мной.

Вот это и заинтересовало Китайгородцева – что он студент. Потому что по возрасту Виктор был явно значительно старше Ани. Что предполагало наличие какой-то биографии.

– А раньше он чем занимался?

– Это уже второй вопрос, – напомнила девушка.

– И тем не менее?

– Я не знаю, если честно.

– А знаете его давно?

– Два года.

– И не в курсе его прежних занятий? – искренне удивился телохранитель.

– Он не рассказывает. А я и не спрашиваю, – ответила Аня. – Извините.

Развернула снегоход и умчалась, оставив Анатолия в состоянии некоторой задумчивости.

«В каких случаях люди предпочитают не рассказывать о своем прошлом? Когда у них в прошлом было что-то такое, о чем рассказывать совсем не хочется…»

* * *

Обнаженный до пояса Юра пригоршнями брал из сугроба снег, втирая его в раскрасневшуюся кожу, – и при этом он громко матерился, облегчая тяготы утренней процедуры. Китайгородцев прошел в дом незамеченным. Дверь в комнату, в которой ночевал Юра, была приоткрыта. Телохранитель вошел туда, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет и его никто не видит.

Подаренная случайным Юриным собутыльником куртка лежала на полу. Еще на полу Китайгородцев обнаружил рубашку, рассыпанные в беспорядке сигареты, кожаный ремень и несколько московских газет за вчерашнее число. На вещах в распахнутой дорожной сумке покоилась барсетка. Но Анатолий первым делом быстро ощупал содержимое сумки. Ничего интересного для себя он там не нашел. Тогда он занялся барсеткой. И первое, что увидел – паспорт. Юрин паспорт, родной! С его фотографией и его данными! Юрий Сергеевич Шалыгин. Не отдал Юра свой паспорт вместе с пальто…

Телохранитель ощупал куртку. Вот он, второй паспорт! Раскрыл. «Так, Должанский Александр Александрович… Имя растяпы, отдавшего свой документ вместе с курткой? – Китайгородцев всмотрелся в фотографию. – Не Юрино фото, конечно. Но какая-то неуловимая схожесть присутствует. Вот если Шалыгину, к примеру, прическу изменить, просто постричься «под Должанского»?.. Уже неплохо. Уже близко к оригиналу! Что еще? Юра – поупитаннее. Ну, так фотография когда делалась! Будем считать, что поправился с того времени. И потом – Шалыгину надо немного щуриться, когда он этот паспорт будет кому-то предъявлять. И тогда, если не смотреть слишком внимательно, можно паспорт Должанского принять за Юрин…» Анатолий пока не делал никаких выводов. Он просто размышлял – мог бы Шалыгин использовать в случае необходимости паспорт этого растяпы Должанского или не мог? Получалось, что мог. Телохранитель и не задался бы таким вопросом, если бы не те странные следы на Юриной рубашке… Такие следы обычно оставляет плечевая кобура. Кобура, в которой носят оружие!

Тем временем за окном стих производимый непроспавшимся гостем шум. Китайгородцев поспешно вышел в коридор. Через мгновение хлопнула дверь.

– О! – сказал Шалыгин, увидев в коридоре Анатолия. – Привет, Сибирь!

– Здравствуйте! Я рад вас видеть живым и здоровым!

– Ну что со мной может случиться?

– Э-э, не скажите. Вчера-то – еще немного – и эта злобная псина добралась бы до вас.

– Я бы отбился.

– Хочется надеяться. Зачем же вы вышли из дома?

– Спьяну, – легко объяснил тягу к ночным прогулкам Юра. – Пошел мужика того искать. Чтобы паспорт ему вернуть, в общем. Ха-ха-ха!

– А свой у него – забрать. Да?

– Ага!